Ничего святого
Шрифт:
Я возбудился так, что мало места,
что прямо всех скосил бы калашом!
(готика)
Я вызвал духа тёмных сил
и напрямик его спросил —
куда идти, как нам спастись,
как отличить от ямы высь?
«Есть два пути — сказал суккуб. —
Вперёд, в Эдем — через гей-клуб,
назад, в геенну — через храм.
А третий путь забудь к херам».
(прогресс)
К нам в цех ай-ти,
прислали как-то ветерана.
И вот стоит он, травит байки
про: как закручивали гайки,
как выходили на субботник
кузнец, каменотёс и плотник,
как мир, труд, май, салют Артеку…
И понял я — не быть хай-теку.
(собачья смерть)
Вот тут похоронена Моська, болонка.
Кусалась не больно, но гавкала звонко,
и ходит легенда, что это она
заливистым лаем пугала слона
За то, что он топал по русской земле,
устои её превращая в желе,
за то, что не надо нам их балагана —
желудку в нём сытно, а сердцу погано!
И так была Моськина правда могуча,
что слон обосрался. И тёплая куча
накрыла собачкины стати худы...
Спи, Моська, собачки тобою горды!
(признание)
Я не люблю родную землю —
её нутром я не приемлю,
песок, скрипящий на зубах,
мне чужд, как, скажем, джазу Бах.
Я не могу сглотнуть суглинок,
висящий на корнях былинок:
в него мочились кот, и крот,
и трудовой простой народ.
И в нём полно червей и спор,
и даже если вдруг на спор,
хоть зубы выбей, хоть убей —
я не люблю земли своей.
Совсем другое дело — небо,
что Тула, что Аддис-Абеба —
оно везде и всюду для
меня вкуснее, чем земля.
(пресыщенность)
Шато-мутон, икра белуги,
мандат, дворец, шофёры, слуги,
Копакабана и Мальдивы,
пустыни, горы, кинодивы,
гарсоны, козочки и даже
впятидесятером на пляже...
Всё надоело, всё да ну,
а не начать ли где войну?
(Россия, Родина моя)
Я видел Родину во сне.
В тумане грёз явилась мне
не топ-модель, не бизнес-леди,
не вертихвостка цвета меди,
не удалая амазонка,
не домовитая бабёнка
и не распутница с панели,
а тётка в шапке и шинели.
Сказала, вставши как-то боком —
Мы тут посовещались с Богом,
и вышел за тобой должок:
ты никого для нас не сжёг,
не строил стел и алтарей,
и нам плевать, что ты
пора пожертвовать собой,
пора, сынок. Проснись и в бой!
(доброволец)
Что-то много жрёшь ты корма,
что-то ты совсем закис там —
вот тебе калаш и форма,
поезжай, задай фашистам!
И не ссы, тылы прикроем,
а за деда отомстишь им
и проявишься героем —
так грешки былые спишем.
(сказ о царе Иване)
Иван был царём очень мудрым,
врага окорачивал мигом,
и правил не по камасутрам,
а по заповеданным книгам.
С утра уже мчался в палаты,
закон принимал, чтобы в Пензе и
Тамбове повысить зарплаты,
а в Семипалатинске — пенсии.
Судил милосердно, но строго,
с богатых взимал ради нищих,
а тех, кто злословил на Бога —
давил принародно как прыщик.
Доверил рулить бизнесами
своим пацанам, не джигитам.
И подати родине сами
платили они, и долги там...
Весь мир восхищался Иваном,
он ездил к варягам, к этрускам —
где с войском, а где с караваном
учил их премудростям русским.
И много гостинцев привёз нам
из Конго, Ирана, Кореи...
Такая вот правда о Грозном,
что подло скрывали евреи.
(обратная связь)
Взывая к Господу, а ну-ка не лениться!
Поклоны бить, чтобы гудела поясница,
расправить плечи, глубже выдох-вдох...
Особенно гимнастов любит Бог —
внимая искренним молитвам,
он не пошлёт радикулит вам.
(встречайте)
Лечу в Израиль в этот вторник,
везу активный вирус СПИДа,
антисемитских фетв сборник,
пластид для пояса шахида.
Сто граммов кокса спрятал в грыжу —
вот получить за это куш бы!
И заодно уже увижу,
читают ли меня спецслужбы.
(вечер с телевизором)
Пендосы не летали на луну
и сами у себя взорвали башни,
и приучают всех к аналу, ну —
к порочным отношениям за башли.
Крадут, стреляют, травят и бомбят,
торгуют наркотой и кока-колой,
и наших честных правильных ребят
склоняют увлекаться бабой голой.
И все лжецы — от бар до холуёв,
и место их в аду и у параши.
Об этом рассказали Соловьёв,
и Жириновский, и другие наши.
И нету мне причин не верить им —
Они же, несомненно, молодчины,