Ничейная земля
Шрифт:
– В Яме тогда все напуганы были. Очень сильно. Да ты и сама помнишь… Дело дошло до митингов.
Катя помнила ужас, царящий в поселке 18 лет назад. Но при слове «митинг» она не могла не изумиться.
– Митингов?
– Народ бил во все колокола. Интернета тогда не было, к сожалению. Кто-то ходил в газеты. Кажется, они даже писали что-то, но беспредел тогда творился везде, так что толку не было. Вроде бы даже телевизионщиков в поселок приглашали, но какой дурак поедет в Яму просто так? Тогда наши пошли на последнее средство. Собрались толпой
– Мы? Ты тоже был там?
Поляков горько усмехнулся, выбросил окурок в урну и посмотрел Кате в глаза.
– В первых рядах. Орал больше всех. Я был готов на все, чтобы остановить это. Ты ведь понимаешь.
Катя отвела взгляд.
– А дальше?
– Осаждали ментуру несколько дней. К нам начальство выходило. Мы требовали, чтобы поговорить с нами приехали депутаты и кто-нибудь из горадминистрации. Мы требовали, чтобы нас выслушали. И услышали. Яму довели до ручки, и Яма пошла напомнить городу о себе.
– Получилось?
– Менты были вынуждены начать работать. Особенно, когда мы решили не расходиться даже по ночам…
Катя впервые за долгие годы вспоминала те события. Но не могла представить, чтобы Яма пошла требовать что-то от власти. Они слишком долго жили в разных измерениях. Вероятно, люди действительно были доведены до крайней степени отчаяния.
Катя в очередной раз возблагодарила небеса за то, что 18 лет назад Яма ушла из ее жизни.
– И что они сделали?
– Ты сейчас сама в органах, так что я могу смело сказать, и ты меня поймешь. На самом деле не сделали ничего. Кроме показухи. Пара рейдов. Показательные задержания тех, чьи ориентировки висели на щитах. Мобильные посты из ППСников, которые выставили на подступах к Яме… – Поляков помолчал. – Но это сработало.
– Как?
– Все закончилось. Девчонок перестали убивать. Ничего не раскрыли, но убийства прекратились. А потом… Через месяц посты сняли. Еще через полгода перестали дергать всех неместных, кого умудрялись отловить около Ямы. А еще через год все зажили по-старому.
– Почти, – осторожно добавила Катя.
– Да, почти, – согласился Поляков. – Ты ведь понимаешь, что как раз после той истории Яма окончательно стала той Ямой, которую все мы знаем. Которой пугают детей и в которую с наступлением темноты боятся соваться не только таксисты и врачи, но даже вооруженные менты. Это случилось именно тогда…
Катя помнила, как все начиналось. Яма скатывалась в тартарары постепенно, незаметно. Но сейчас это место практически ничем не напоминала тот затерянный уголок мира и спокойствия, которым оно являлось когда-то.
– То есть, история закончилась – ничем? Его не поймали?
Поляков удивленно взглянул на Катю. Так, словно она сказала большую глупость.
– История не закончилась, Катя. Мы с тобой оба видели это сегодня, не правда ли?
Она и сама начинала это понимать. Но от слов Полякова ее все равно бросило в дрожь.
– Прошло почти двадцать лет, Сергей.
– Я
Катя едва сдержала стон.
– Я решила начать жизнь заново. Вычеркнуть все. Будто ничего и не было.
– Только не вышло, да?
Хватит. С нее довольно.
– Сергей, мне нужно идти. Приятно было увидеть тебя.
Поляков ее словно не слушал.
– Так совпало, что среди ста двадцати оперов нашего отдела именно я оказался дежурным сегодня. Среди всех следаков городского СК дежурной оказалась именно ты.
– Мне надо идти. Я серьезно.
– Через 18 лет мы встретились в той самой Яме, в тот самый день, когда там снова нашли тела точно так же убитых девчонок, – упорствовал Поляков. – Неужели ты не понимаешь, что это значит?
Катя развернулась и направилась по залитой дождем улице в сторону управления.
Перекрикивая шелест капель по асфальту, Поляков бросил ей вслед:
– Нельзя вычеркнуть половину жизни! Это то же самое, что взять и вычеркнуть половину себя. У тебя ничего не получится. Ты будешь бежать всю жизнь от призраков своего прошлого. От самой себя. Но это бесполезно. Сегодня ты это увидела!
И последнее, что Катя, с каждым шагом двигающаяся все быстрее, услышала – было его, Полякова, искреннее:
– Мне жаль!
5
Автомобиль вырулил из ворот коттеджного поселка. Марфин сквозь тонированное окно скользнул взглядом по полицейским у поста номер один. В форме, с автоматами и в бронежилетах, они отдали честь автомобилю. Точнее, его пассажирам. Если быть еще более точным – одному пассажиру. Ему, Марфину.
Машина представительского класса вырулила на трассу и, стремительно набирая скорость, рванула в сторону города. На горизонте в потоках дождя – в Южном округе лило, очевидно, как из ведра – проглядывались высотки жилых домов, начинавшиеся сразу за развязкой Загородного шоссе.
– Евгений Игоревич, вот информация по поводу дачных маршрутов. На прямой линии вопросы наверняка будут.
Марфин протянул руку. Восседавший рядом помощник послушно вручил ему бумаги. Марфин пробежался глазами по расписанию и по официальной информации, подготовленной его аппаратом.
– Пресс-служба это уже распространяла?
– Конечно, нет, что вы. Сразу после прямой линии выпустим пресс-релиз, отдельной новостью.
Марфин поморщился.
– Сокращение на маршрутах на пять единиц. Какой, к черту, отдельной новостью? Дайте в подборке.
Помощник закивал с таким умным видом, будто и сам хотел это предложить. И одновременно застрочил в блокноте, чтобы не забыть.
– По школьным лагерям?
– Людмила Николаевна уже отзвонилась, вся информация у вас в приемной уже.