Ничто не вечно
Шрифт:
— В такой-то час? А я-то подумала, у вас что-то срочное.
— Так оно и есть. Я хочу уйти. Пейдж покачала головой.
— Это невозможно. Вы не можете сейчас уйти домой. Дома не будет такого…
— Я не хочу домой, — оборвал ее Кронин. — Я просто хочу уйти.
Пейдж посмотрела на него и медленно произнесла:
— Что вы имеете в виду?
— Вы понимаете, что я имею в виду. Лекарства мне больше не помогают. Я не могу переносить эти боли. Я хочу уйти из жизни.
Пейдж склонилась над ним и взяла за руку.
— Джон, я не могу этого
— Нет. Я устал, Пейдж. Я хотел бы до конца пройти свой жизненный путь, но только не в таком состоянии. Я больше не могу.
— Джон…
— Сколько мне осталось? Еще несколько дней? Я же говорил вам, что плохо переношу боль, Я лежу здесь, словно пойманное в ловушку животное, опутанный всеми этими чертовыми трубками. Рак пожирает мои внутренности. Это не жизнь…, а медленное угасание. Ради Бога, помогите мне!
Кронина внезапно скрутило от приступа боли. Когда он снова заговорил, голос его был еще слабее:
— Помогите мне…, прошу вас…
Пейдж знала, что ей надо делать. Следует передать требование Джона Кронина доктору Бенджамину Уоллису. Он поставит этот вопрос перед комиссией по этике, они соберут консилиум, оценят состояние больного и примут решение. А потом, если родные согласны…
— Пейдж, это же моя жизнь. Позвольте мне самому распорядиться ею.
Она посмотрела на беспомощную фигуру, скорчившуюся от боли.
— Умоляю вас…
Пейдж взяла его за руку, долго сидела так молча, потом вымолвила:
— Хорошо, Джон. Я сделаю это. Он выдавил из себя подобие улыбки.
— Я знал, что могу рассчитывать на вас. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Закройте глаза и спите.
— Спокойной ночи, Пейдж.
— Спокойной ночи, Джон.
Джон Кронин вздохнул и закрыл глаза, на лице его появилась блаженная улыбка.
Пейдж сидела рядом, наблюдая за ним, размышляя о том, что ей делать. Она вспомнила, как ужаснули ее слова доктора Рэднора во время первого же обхода:
«Она уже шесть недель в коме. Признаки жизни все слабее. Тут мы больше ничего не можем сделать. После обеда отключим систему жизнеобеспечения». А разве не правильно было избавить человеческое существо от страданий?
Медленно, двигаясь, словно под водой, Пейдж встала и подошла к шкафчику в углу, где хранилась бутылочка с инсулином для экстренной помощи. Она вытащила бутылочку и некоторое время смотрела на нее, затем открыла пробку, наполнила шприц и вернулась к кровати Джона Кронина. У нее еще было время передумать. «Я лежу здесь, словно пойманное в ловушку животное… Это не жизнь…, а медленное угасание. Ради Бога, помогите мне!»
Пейдж наклонилась и ввела инсулин в трубку капельницы, игла которой уходила в вену Кронина.
— Спите спокойно, — прошептала она, не замечая, что всхлипывает.
Пейдж вернулась домой и больше уже не спала, размышляя о том, что сделала.
В шесть часов утра позвонил из больницы один из ординаторов.
— Мне очень жаль, но должен сообщить вам плохую новость, доктор Тэйлор. Рано утром
Дежурил в это утро доктор Артур Кейн.
Глава 31
В своей жизни Кен Мэллори всего однажды слушал оперу, да и то уснул во время представления. И вот теперь, во второй раз, он слушал «Риголетто» в оперном театре Сан-Франциско, наслаждаясь каждым мгновением. Кен сидел в ложе вместе с Лореной Харрисон и ее отцом. В антракте, когда они вышли в фойе, Алекс Харрисон представил Мэллори своим друзьям:
— Это мой будущий зять, блестящий врач, Кен Мэллори.
Одно уже только звание зятя Алекса Харрисона превращало его в блестящего врача.
После окончания спектакля Харрисоны и Мэллори поехали ужинать в шикарный ресторан отеля «Фэрмонт». Мэллори понравилось, с каким особым почтением встретил Алекса Харрисона метрдотель и проводил их в отдельную кабинку. «Отныне мне будут доступны подобные места, — подумал он, — и все узнают, кто я такой».
Они сделали заказ, и Лорена обратилась к Кену:
— Дорогой, я думаю, нам нужно устроить прием, на котором мы объявим о нашей помолвке.
— Прекрасная идея! — поддержал ее отец. — Устроим грандиозный прием. Что скажешь, Кен?
Мэллори насторожился, ведь об этом приеме наверняка появятся сообщения в прессе. «Сначала мне надо все уладить с Кэт. Небольшой суммы будет достаточно». Теперь уже Кен проклинал себя за то глупое пари. Из-за каких-то жалких десяти тысяч долларов под угрозой оказывалось его блестящее будущее. Мэллори мог представить себе, что произойдет, если он попытается объяснить Харрисонам свои отношения с Кэт.
«Между прочим, я забыл сказать, что уже обручен с врачом из нашей больницы. Она негритянка…»
Или: «Хотите услышать кое-что забавное? Я поспорил с докторами на десять тысяч долларов, что пересплю с одной черной врачихой…»
Или: «У меня уже намечалась свадьба…»
«Нет, — подумал Кен, — надо найти способ откупиться от Кэт».
Отец и дочь выжидательно смотрели на него.
Он улыбнулся.
— На мой взгляд, этот прием — великолепная идея.
— Отлично! — радостно воскликнула Лорена. — Я начну подготовку. Вы, мужчины, понятия не имеете, как сложно устроить хороший прием.
Алекс Харрисон повернулся к Мэллори.
— Кен, я уже начал улаживать твои дела.
— Мои дела, сэр?
— Гарри Гитлин, главный врач больницы «Норт Шор», мой старый партнер по гольфу. Я поговорил с ним о тебе, и он считает, что не возникнет никаких проблем с твоим переходом к нему. Ты же знаешь, это очень престижная больница. И одновременно с этим я помогу тебе открыть собственную практику.
Мэллори слушал, переполненный чувством эйфории.
— Это просто чудесно.
— Естественно, понадобится несколько лет, чтобы твоя практика начала по-настоящему процветать, но, думаю, в первые год-два ты сможешь зарабатывать двести-триста тысяч в год.