Ничто. Остров и демоны

Лафорет Кармен

Марте казалось, что теперь она уже не боится ничего на свете. Она вышла из дома; надвигались сумерки, и окрестности были объяты тишиной, еще более ощутимой от звона цикад и далекого шума моря. Зной. Жаркий, знойный вечер. Кардоны больше чем когда-либо напоминали языки зеленого пламени. Все вокруг было исполнено суровой трагической красоты.

Не помня себя от волнения, Марта шла среди камней, разыскивая Пабло. Море впереди под темно-красным небом светилось розовым серебром. Скоро оно потемнеет.

Вдруг Марта обнаружила, что заблудилась в недвижном потоке камней, в дикой

чаще кактусов, чудовищных растений пустыни. Она попала в какой-то овраг. На мгновение ей стало страшно, но мысль, что скоро она увидит Пабло, приободрила ее, а через несколько минут перед ней снова блеснуло море. В окнах темных хижин забрезжил печальный, еле заметный свет. Между большими камнями Марта отыскала некое подобие тропинки.

Внезапно перед ней возникли неясные фигуры мужчины и мальчика. Она вздрогнула. Потом в человеке с тростью она узнала Пабло, и бурная радость захлестнула ее. Девочка вся дрожала от слабости и волнения. Пабло резко остановился и, приставив руку к глазам, посмотрел на нее из-под ладони. Она побежала к художнику, подавляя в себе желание броситься ему на шею.

За спиной Марты поднималась Кумбре. И в этом странном молчаливом мире на фоне горы, озаренной закатным светом, девочка казалась призрачным существом. Когда художник наконец узнал ее, он растерялся, он не мог понять, почему она здесь. Он надеялся увидеть позади Марты кого-нибудь еще.

— Я одна. Я все объясню…

Пабло хлопнул по плечу мальчика, тащившего складной мольберт и ящик с красками.

— Беги вперед, живо.

Марта оперлась на камень, горячий после долгого солнечного дня. Душная ночь с красноватыми звездами быстро спускалась на них. Море стало искристо-черным, и черными казались строгие, торжественные силуэты кактусов. Пабло, улыбаясь одними глазами, выжидающе положил руки ей на плечи.

— Все это шутка, правда? Кто приехал с тобой?

Было жарко. Жара стояла такая, как в те дни, когда пышет знойный левант. Колючие тени кактусов впивались в сердце. Марта сказала хрипло:

— Я одна.

Пабло покачал головой и стал ощупывать карманы, не говоря ни слова. Он искал сигареты. Марта узнала это движение. При свете спички художник увидел лицо девочки, измученное, с синевой под глазами. Она тоже на мгновение увидела глаза Пабло, полные беспокойства. Потом оба снова погрузились в ночь, подсвеченную блеском моря.

Пабло был напуган. Испуг звучал в его голосе.

— Видно, у тебя случилось что-то серьезное. Это же безумие. Надо немедленно найти машину и отправить тебя в Лас-Пальмас… Идем к дороге. Ну, рассказывай.

Марта не шелохнулась. Она стояла, словно пригвожденная к камню, потом вдруг горячо заговорила. В несколько минут она выложила ему все: сказала о своем решении уехать с острова, о том, как необходима ей его помощь и как она ошиблась, думая, что ее родственники поехали сюда.

— Пусть мне попадет, мне все равно. Кажется, никогда я не была так счастлива, как сейчас.

Пабло потянул ее за руку, чтобы сдвинуть с места. Когда они направились к дороге, он сказал:

— Уверяю, девочка, мозги у тебя не в порядке.

Однако говорил он мягко.

Потом Пабло остановился, словно запыхавшись,

и тишина наполнилась звоном цикад. Он выпустил руку Марты и достал из кармана маленький фонарик, потому что каждую секунду они спотыкались. Молча Пабло и Марта дошли до дому; хозяева встретили их улыбками, они насмешливо поглядывали на гостей, подталкивая друг друга локтями.

При свете лампы Марта чувствовала себя совсем маленькой и ничтожной. Она стояла, опустив голову, как побитая собачонка.

— Нельзя ли сейчас же, ночью, отправить сеньориту в Лас-Пальмас? — спросил Пабло.

Последовало множество огорченных восклицаний. Да что вы! Сейчас тут никто не ездит, автобус пойдет только рано утром.

— Если проедет какая-нибудь машина или грузовик, мы остановим. Только откуда им взяться!.. Я приготовила вам ужин.

Антоньито поскреб голову и сказал, что с позволения сеньориты он хочет поговорить с доном Пабло наедине.

Марта снова осталась одна в пустой лавке, освещенной карбидной лампой и насквозь пропахшей сушеной рыбой. Она слышала, как Пабло спорит с лавочником. Антоньито не хотел, чтобы девочка ночевала в его доме. Пабло негодовал.

— Вы же знаете, что у нас нет места. И потом я не желаю портить отношения с доном Хосе…

— Очень хорошо. Значит, вы думаете, что доставите ему удовольствие, выбросив ее на улицу?

Дальше Марта ничего не разобрала. Через маленький коридор в комнату проникали запахи еды, а она была голодна. Голова у нее гудела. Возражения лавочника не тревожили ее: ей было безразлично, где провести эту ночь — здесь или под открытым небом. Она знала, что Пабло позаботится о ней.

Художник скоро вернулся. Он выглядел очень утомленным, его трость сердито стучала о цементный пол.

— Ты слышала, что сказал наш приятель?

— Ну и что? Потом поговорим.

— Как это «ну и что»? Хорошенькое дело! Можно подумать, что у тебя уже все устроилось!

Пабло с удивлением увидел, что Марта не слишком беспокоится, хотя и очень устала, но вся ее апатия исчезла при виде ужина. Они сидели в крохотной комнатке, при свете карбидной лампы, и Пабло смотрел, как девочка жадно поглощает картофельную похлебку, свежую рыбу, сыр… Время от времени она улыбалась ему. Их разделял покрытый клеенкой стол. У стены громоздились ящики. Пахло хозяйственным мылом и продуктами. Здесь была столовая и в то же время склад. Художнику начинала нравиться эта девочка. Он испытывал к ней некоторую симпатию и понимал это, хотя, с другой стороны, ее присутствие здесь причиняло ему немало неудобств.

Жена Антоньито извинилась, что вода не очень свежая. Она то и дело входила в столовую, останавливалась и глядела на них чуть ли не разинув рот, как глазеют в цирке на какой-нибудь невероятный трюк. В то же время она ни на минуту не умолкала.

— Вода из цистерны, а дождя давно не было, и цистерна наполовину высохла. Завтра нам должны привезти минеральную воду для дона Пабло. Она у нас всегда бывает, но теперь кончилась… А в колодце вода соленая. Мы-то сами часто пьем ее, она такая холодная — одно удовольствие, правда, для скотины и огорода не годится, и без привычки она вам не понравится.