Никакой магии

Уланов Андрей Андреевич

* * *

– Плохо, – подытожил Кард мой сбивчивый доклад.

Удивительная способность замечать очевидные вещи. Я тоже заметила одну: сегодня у полковника явно выдался не самый удачный день, точнее, уже ночь. Он был не в духе – то есть, дух-то как раз присутствовал, от мокрой полушинели пахло сырой рыбой, птичьим пометом и свежими опилками – и не в настроении. Если Аллан сразу начал действовать четко, быстро и решительно, то полковник, выслушав меня, продолжал стоять посреди коридора, досадливо хмурясь. Выглядело так, словно Кард ведет борьбу с разбегающимися

в разные стороны мыслями, причем побеждал в борьбе явно не полковник.

– Плохо, – повторил он, – что Аллан забрал с собой Тайлера. Вы ведь не умеете обращаться с телеграфным аппаратом, инспектор?

– Не умею, – подтвердила я, оглянувшись. Вцепившийся в провод механический паук злобно сверкнул в ответ дюжиной медных огоньков. Встреча эльфа и электричества, как правило, заканчивается вздыбленными волосами, снопом искр и долгими мелодичными проклятиями по адресу гномского божка, подучившего коротышек ловить молнии.

– И у меня не получается, – с сожалением признался Кард. – Хитрый прибор, похоже, обладает зачатками разума, по крайней мере, в части симпатий и антипатий. Когда рядом с ним Том, все идет как по маслу. Но стоит ему отойти хотя бы на сотню ярдов, тут же начинает рваться лента, пропадает сигнал, а звонок, наоборот, срабатывает от чиха в соседней комнате. Брат Винсент как-то раз рассердился настолько сильно, что учинил над этим аппаратом классический экзорцизм.

– И как, помогло?

– Как ни странно, да, – без тени улыбки сообщил Кард. – Жаль только, эффект оказался временный и не очень продолжительный.

– В таком случае стоит пригласить орочьего шамана, – заметила я. – Говорят, они большие специалисты по изгнанию злых духов.

– Хорошая идея, – невозмутимо кивнул полковник. – Займитесь этим немедленно.

Мне потребовалась довольно длинная пауза, чтобы осмыслить приказ. Ночью. В Клавдиуме. Найти. Орочьего шамана. Стоп. Кард иной раз поступает странно даже для человека, но все-таки…

– Вы шутите, сэр?

– На какой-то миг, – улыбнулся полковник, – я испугался, что вы не поймете.

– И на пожар мы не летим?

– А зачем? – непритворно удивился Кард. – Там и так уже на одного Тайлера больше, чем надо бы.

– Значит, я могу идти спать?

– Шутите, инспектор? – мастерски скопировал мою недавнюю интонацию полковник. – Разве можно спать в такую прекрасную ночь?

– Сэр?!

– Пойдемте ко мне в кабинет, – устало вздохнул Кард. – Или нет… Тайлер ведь успел поставить у вас печку? Тогда лучше к вам. Попробую объяснить… но прежде мне надо согреться.

– Как скажете, – вздохнула теперь уже я, глядя вниз, на щедро вымазанные ржавой глиной полковничьи сапоги. Не знаю, где полковник умудрялся находить ее, да еще в таких количествах. Я в Клавдиуме видела только светло-желтый лесс, да белую глину с побережья, причем последнюю – исключительно на прилавках, по два шелла за фунт.

Отогревался Кард долго. Минута утекала за минутой, а уютную теплую тишину нарушало лишь потрескивание в печурке. Я даже начала опасаться, что полковник, насмотревшись на пылающие угли, впал в гипнотический транс – потому что мои представления о человеческой анатомии дружно твердили, что

поза горгульи не очень благоприятствует нормальному кровотоку, да и просто зверски неудобна. Кард же шевелился не чаще кошмарных «украшений» Большой Колокольни.

– Умен и не любит повторяться. – Я, затаив дыхание, ждала продолжения, и оно последовало – еще через пару минут. – Музыкант… – полковник резко, зло мотнул подбородком, – пусть так, сейчас мы и впрямь танцуем под его музыку. И набиваем синяки, увы. Бездарные актеры, которых закидывает гнилыми яблоками невидимая публика, и следующей, если лорд Рич не ошибся, прилетит целая дыня. Бум! – Кард взмахнул растопыренной пятерней. – Музыкант вряд ли удовлетворится сгоревшей будкой сапожника, он уже сыграл нам увертюру на одиночных трупах.

Мне вдруг живо представилось, что мы с полковником сидим не в комнатке на верхнем этаже «Четырех Банков», а посреди огромной пустой сцены Королевской Оперы – и справа-сверху, из директорской ложи, кто-то невидимый буравит нас холодным недобрым взглядом. Занятно… что-то в этой сцене было, какое-то смутное ощущение, что вижу я больше, чем осознаю – но почти сразу оно пропало, сменившись досадой.

– А пожар…

– Этот пожар, – Кард кивнул на дверь, – не более чем освещение для сцены. И приманка для глупых и торопливых ловцов. О настоящем ударе мы услышим в ближайшие минуты, – уверенно закончил он.

– Чтобы ловцы успели слететься на пожар, но еще не начали возвращаться? – догадалась я.

– Инспе-е-ектор Грин, – протянул полковник, – вам в детстве не говорили, что вы умная девочка?

Уверена, Кард и не подозревал о том, насколько был близок… ну, скорее всего-таки к «шипу» во лбу, чем удару – даже очень разъяренные эльфы предпочитают дистанционный бой ближнему. Спокойно, Фейри, спокойно… он лишь человек и, разумеется, имеет весьма отдаленное представление о нашей культуре. Просто глупый и неуклюжий медведь, запросто способный ради одной-единственной земляничной ягодки растоптать цветочную поляну.

– Полко-овник Кард… вам во взрослости не говорили, что вы бываете непозволительно фамильярны?

Ответить полковник не успел – из коридора донесся тревожно-резкий звонок телеграфа.

– Тэк-с, – Кард нарочито не торопясь, поднялся, вытянул над головой сцепленные руки, звучно хрустнув костяшками. – Инспектор, ваша ставка: еще один отвлекающий удар или основной?

– Пять таннеров на отвлекающий, сэр, – после секундного колебания решилась я. – Как вы только что сказали, Музыкант умен.

– Верно, – Кард распахнул дверь, пропуская меня в коридор, – но я не сказал, что считаю его эльфом… или гномом. А представители других рас не склонны усложнять планы в ущерб надежности.

– Странное и примитивное представление, – резко заявила я, но полковник уже не слушал меня. Он просматривал ленту, мрачнея с каждым проползшим сквозь пальцы дюймом.

– Что там, сэр?!

– Захвачен сталелитейный завод Олдрина в Нижнем Альтбурге…

Примерно сорок миль к северу от столицы, припомнила я. А поскольку сэр Уильям Олдрин считается одним из «первой сотни» аранийских промышленников, я только что лишилась хорошего завтрака.