Никакой магии

Уланов Андрей Андреевич

– Но…

Бригадный генерал, уже взявший разгон, затормозил на полпути к выходу и, обернувшись, хмуро глянул на инженера.

– Это не просьба, мистер. Это – приказ!

* * *

Если вам хочется поесть, отдохнуть или хотя бы просто согреться, а обстоятельства не позволяют проделать ничего из вышеперечисленного, тело, словно капризный ребенок, начинает выкрикивать следующие хотелки. Как правило, первым в списке идет сон.

– Вы не правы, Кард.

Я все-таки задремала. На минуту… или две… или все десять. Разговор успел уйти куда-то в сторону, в очередной не-помню-какой-уже раз. Следить за его сутью для меня было столь же сложно, как для человека – не упускать из виду крохотную змейку в густой траве. Но дымные клубы вокруг фонаря

определенно стали гуще – спасибо трубе командора. Моя собственная трубка выглядела жалким огрызком по сравнению с этим пеньковым чудищем, готовым поглощать табак целыми пригоршнями.

– Скажите уж прямо, Мэллори, – полковник выразительно постучал средним пальцем по лбу, – ограниченный до тупости консерватор, живое воплощение мифического ишака.

– В том-то и дело, Кард, что вы не такой! – живо возразил майор. – Уж мы-то знаем, насколько революционные, иного слова и не подберешь, идеи вы порой рождаете. И тем удивительнее, что такой человек отстаивает систему, обреченную на вымирание самим ходом истории. Неужели вы и впрямь считаете наш архаический общественный строй идеалом?

– Идеал достижим в высших сферах Творца, на земле искать его глупо, – рассудительно заметил Кард. – Сложившуюся же в Арании систему я полагаю меньшим злом, нежели прочие имеющиеся альтернативы.

– И это еще, – выдохнул вместе с очередной порцией дыма моряк, – не говоря о цене, которую придется заплатить за перестройку.

Мэллори посмотрел на полковника с таким видом, словно тот был уличным фокусником и только что достал из шляпы вместо привычного белого кролика матерого тигромедведя.

– Вы ведь не шутите, нет, – озадаченно проговорил майор. – Но тогда… нет, не понимаю.

Прежде чем ответить, Кард взял с бочки забытый генералом карандаш и аккуратно пристроил поперек указательного пальца. Чуть покачавшись, карандаш замер в неустойчивом равновесии.

– Нынешняя система, при всем ее несовершенстве, – начал полковник, – являет собой сложившийся за века баланс интересов и сил. Горные кланы севера, – кивок на майора, – сумели захватить равнинные провинции бывшей империи. Но справиться с ярлами острова Кринан, – взмах свободной ладонью в сторону командора, – соединенная армия кланов могла лишь при помощи «Графства тысячи Фьордов». Гаральд Второй остался в истории Свирепым, хотя на самом деле он был куда более искусным дипломатом и политиком, нежели воином.

– «Свирепый» – кличка от аранийцев, – задумчиво сказал моряк. – В наших летописях он чаще именуется Гаральд Кровавый или Гаральд-Убийца. На острове до сих пор много нераспаханных пустошей. Крины – народ суеверный, а под зарослями вереска слишком часто белеют костяки.

В его словах не чувствовалась горечь, слишком уж далеким было прошлое – но меня пробрала дрожь. Густой, ароматный, слегка терпкий красный мед в глиняных горшочках с изображением маленького смешного медвежонка – кринанской вересковой панды – был одним из моих любимых лакомств. До сегодняшнего вечера.

Мэллори пожал плечами.

– Иного в те времена никто и не ждал. Сотни лет волки с Кринана рвали мясо из боков аранийского быка, жируя на «плате за морскую соль», и когда пришел час расплаты по долгам… вашим предкам, командор, еще повезло, что Гаральд хотел получить новых подданных, а не просто земли, которые можно раздать младшим Домам. Те, кто в итоге согласился надеть ошейник и стать верными псами короля – остались жить. Ну а те, кто выбрал свободу волков…

Он замолчал, не договорив – и в наступившем безмолвии я вдруг расслышала скрип канатов, хлопки распускаемых парусов и обрывки слов на смутно знакомом языке: полные гнева и отчаяния клятвы вернуться и сторицей отомстить за изгнание и за легших в землю и волны. Конечно же, это было иллюзией – просто ветер трепал палаточный полог, а за ним перекрикивались дозорные.

– В тех условиях, – нарушил тишину Кард, – Гаральду можно аплодировать за грамотный политический ход. Кринан стал частью баланса, потомки вольных ярлов уже через несколько поколений азартно играли в Игру Домов, дрались за места в тинвальде. И раздвигали границы Арании за горизонт.

– Не

забывая запускать в казну обе руки по локоть, – ехидно вставил майор. – Я ведь тоже читал старые хроники, командор. Многие тогда говорили: странная победа, после которой «плата за соль» стала еще больше, а на королевских пирах побежденные сидят выше победителей. Кем были Сайки прежде? Едва ли не последними в Круге Капитанов – а стали одним из Великих Домов Арании. Не слишком ли высокая плата для банды вовремя переметнувшихся головорезов? И не лучше б продолжать откупаться от пиратов, чем платить за их «службу»? Да-да, полковник, баланс, я прекрасно вижу ваш карандаш! Только вот правильнее взять табурет, сэр, причем колченогий! На котором остается лишь балансировать, а не сидеть, как подобает! У Гаральда еще получалось натравливать морских волков на горных барсов, а наследник, попытавшийся унять свору, заполучил пять дюймов кринанской стали в живот. И он был первым в отнюдь не коротком поминальном списке. Вспомните Родрика Печального, сэр, – повысил голос Мэллори, – вспомните Ковровые войны, вспомните, наконец, мятеж генерала Гленнона, это ведь случилось меньше полувека назад.

– Вспомнил, – нарочито спокойно произнес Кард. – И что с того? Я уже сказал, что не считаю нынешнюю систему верхом совершенства. Я просто не вижу лучшей альтернативы.

– А вам не попадаются среди конфискованной подрывной литературы издания из «красного» списка? – поинтересовался командор. – Почитайте… помимо бреда и трескучих фраз там встречаются и довольно интересные теории государственного устройства, особенно у левых социалистов.

– Встречаются, – подтвердил Кард. – Но прежде чем взяться за внедрение подобных теорий в нашу почву, я бы хотел ознакомиться с результатами практических испытаний. Желательно, на орках или гоблинах. Белых мышей для таких целей использовать, на мой взгляд, слишком жестоко. И, – развернулся он к майору, – предвидя вашу следующую реплику, Мэллори: про великолепную, идеальную систему, которая уже создана, опробована, работает и после устранения с ее пути всяческих «пережитков прошлого и прочих архаизмов» обеспечит невиданную устойчивость трону и процветание всей Арании. Так вот, дорогой мой майор – я опасаюсь подобной перспективы больше, чем всех социалистов скопом. Взгляните хотя бы вокруг… что вы видите?

Озадаченный майор медленно повернул голову сначала направо, а затем и налево.

– Вас, вашего помощника, командора, – начал перечислять он, – бочку из-под солонины, три ящика, стойку палатки, саму палатку…

– Достаточно, – перебил его Кард, – ответ неверный. Вы, Мэллори, видите перед собой вопиющее нарушение нескольких десятков инструкций, предписаний, дополнений, а также прочих ценнейших указаний, на века вырубленных перьями по бумаге. Исполнить их все – значит, вместо реальной работы писать, писать и еще раз писать отчеты, доклады, отписки, рапорты… и все равно что-то да придется нарушить, ведь они составлены так, что порой прямо противоречат друг другу. Эта клейкая паутина уже сейчас опутывает нас от макушки до пят. Пока мы с вами просто рвем эту дрянь, как досадную помеху – спасибо той самой архаичной и вымирающей аранийской специфике. А нижние уровни уже сейчас чем дальше, тем больше превращаются в болото, производящее лишь бумагу вместо реальных действий. Какая там власть закона, о чем вы, Мэллори! В день, когда у всех, от монарха и до подметальщика улиц окажутся связаны руки, когда предписания свыше полностью заменят здравый смысл, тогда-то и наступит настоящее, подлинное беззаконие, в сравнении с которым все мечтания анархистов – сущий детский лепет.

– Вы рисуете жуткую картину, – майор попытался усмехнуться, но усмешка вышла кривая, словно часть лицевых нервов объявила забастовку. – И даже не пытаетесь толком задуматься. Конечно, легко бичевать пороки, но кто стал их причиной? Кто делит чины и кресла не по личным заслугам, не по уму, не по выслуге, что предполагает хотя бы опыт, а исключительно по знатности рода, богатству, влиянию? Ваша нежно любимая аристократия, не так ли, полковник? Между тем, приход к руководству реально компетентных людей, вынужденных сейчас прозябать на вторых ролях…