Никакой магии
Шрифт:
– А еще на небе две луны, а в золотом скаттере четыре серебряных эрла. – Сэр Невилл сделал еще глоток и отставил чашку. – Эдмонт, не тяни змею за хвост! Если у тебя есть доказательства, непрошибаемые, как гномская броня, выкладывай их на стол. Уж поверь, я прослежу за тем, чтобы канцлер не сбросил такой козырь, как пустую фоску. Итак?
– Нет, мессир.
– Плохо.
Паук брезгливо покосился на чашку с настоем. Затем все же взял ее, зажмурился и сделал несколько больших глотков.
– Плохо, – повторил он, откидываясь назад и улыбаясь. Я вздрогнула – то, что в начале движения, на свету, выглядело ласковой улыбкой
– История с городом, разумеется, будет похоронена, – начал Паук. – И не выйдет дальше Тайного Совета…
– Скорее, малого тинвальда, мессир, – воспользовался паузой секретарь.
– Да, пожалуй, – кивнул Паук. – Замешаны слишком уж многие… и почти все они заинтересованы, чтобы правда не выплыла наружу… и не стала причиной для неудобных вопросов. Но! – размеренную речь прервал оглушительный хлопок ладони по столу. Верховный Судья возвысил голос, его указательный палец нацелился на полковника, словно револьверный ствол. – Ты знаешь правила игры, Эдмонт. Своре титулованных псов нужна будет кровавая кость. В этот раз я смогу тебя отстоять, более того, на фоне прочих взорванный пират даже сойдет за успех… в этот раз, но не в следующий.
– Я понимаю, мессир.
– Не до конца. – Паук, устало вздохнув, взялся за подбородок, пропуская меж пальцев короткую бородку. – Ты слишком долго плетешь ловчую сеть, осторожничаешь, боишься спугнуть… но добыча нужна уже сегодня, даже вчера! Любая! Хоть дохлая мышь, лишь бы заткнуть им пасти.
– А если я ошибусь?
– На… плевать! – похоже, сэр Невилл хотел выразиться еще грубее, и лишь мое присутствие удержало его. – Если не вскроется сразу, мы все равно сможем использовать ход. Главное сейчас – продемонстрировать нашу силу, наши возможности, показать, что бой идет на равных, что мы тоже можем наносить удары, вести свою контригру! А не беспомощно бегать по следам, расшибаясь до крови, а затем, скуля и клянча платочек, утереть сопли! Нам… мне нужен результат, Эдмонт. И как можно скорее.
Глава 18
В которой инспектор Грин заходит в кабак.
На обратном пути я задремала. Уже третий пересып за сегодня. Первый был в каюте лейтенанта Маккарти, на обратном пути, тогда меня «выключило» идущее от стены тепло и мерный гул паровой машины. Второй раз я едва не утонула в ванне с ароматической солью, в краткие минуты блаженства перед визитом к Пауку. Сейчас же роль колыбельной сыграли холод, усталость и скрип каретных рессор. И, разумеется, молчащий, как гномский каменный истукан, спутник напротив.
Толком поспать, увы, не получилось. Я могла лишь проваливаться на пару минут, вновь просыпаться, ошалело вслушиваться в цокот подков и шелест дождя, вглядываться в неподвижную маску полковника – и вновь с головой нырять в тяжелую и вязкую, без сновидений, дрему.
Но даже болезненно-рваный сон казался мне сейчас истинным даром Леса – ведь он помогал избавиться от мыслей. Пусть и ненадолго – стоило мне проснуться, как они тут же возвращались, как согнанные с мертвого тела мухи.
В королевской полиции служили далеко не ангелы и не эльфы, я видела – и слышала – всякое. Но мелкие проступки рядовых стражников – одно, а когда преступить закон прямо и недвусмысленно разрешает один из Верховных Судий, в двух шагах от известного всей Арании зала с бронзовой статуей святого Фредерика Справедливого и надписью над кафедрой pereat mundus et fiat justicia [4] –
4
Пусть погибнет мир, но свершится правосудие.
Наконец мимо окна проплыли белые шары фонарей моста Менял, покачивание на булыжниках сменилось ритмичным перестуком по каменной плитке. Я увидела, как навстречу карете выплывает из темноты угловатая громада «Четырех Банков» – и отпрянула от оконца, когда по нему хлестнули струи воды. Мелкий дождик обернулся сплошной стеной ливня внезапно, словно волчья стая, всю дорогу державшаяся поодаль, а сейчас почуявшая, что упускает желанную добычу. Одна из лошадей жалобно заржала, карета дернулась и остановилась. Кард распахнул дверцу и выпрыгнул наружу – судя по плеску и сдавленной ругани, угодив прямиком в изрядную лужу.
– Вылезайте, инспектор.
– Я…
…смогла только тихо пискнуть, когда сильные руки выдернули меня из кареты и, бережно прижав к груди, понесли вверх, над беснующимся по мраморным ступеням водопадом, навстречу распахнутым дверям.
– Дальше пойдете сами?
– Твкдмнм! – обиженно булькнула я. – И поставьте меня, все равно ведь промокла как… как… как ваша шляпа!
– Она непромокаемая, – неуверенно сказал полковник, опуская меня и берясь за край упомянутого предмета. Отскочить или завизжать я уже не успела – скопившаяся на полях и в тулье вода хлынула вниз – к счастью, мимо меня. Банковский привратник за спиной Карда охнул и закатил глаза, явно собираясь рухнуть в обморок.
– У вас есть десять минут, инспектор. – К полковнику снова вернулся привычный командный тон. – Буду ждать вас в своем кабинете.
– Непременно явлюсь, сэр, – печально вздохнула я, – если разыщу в своем гардеробе чистую и сухую одежду.
Задача не из легких, учитывая, какое опустошение в нем учинили предыдущие задания полковника. Хотя… я задумчиво посмотрела на марширующего к лестнице Карда. В коробках у шкафа по-прежнему покоился «верх непрактичности» – второй летный костюм и, насколько я помнила, прилагавшаяся к нему кожаная шляпка имела почти столь же широкие поля, как любимица полковника. Решено – надеваю… если справлюсь в одиночку с корсетом и юбками.
Конечно же, к полковнику я в итоге опоздала – а кто бы успел, пытаясь самозатянуться в злосчастный кожаный панцирь, к которому должно было прилагаться не меньше трех служанок?
– Прошу прощения, сэр.
– Вы… – Кард осекся, моргнул, видимо, пытаясь решить, явилась ли к нему в кабинет я или он уже начинает галлюцинировать от усталости, – переоделись.
– Так точно, сэр. Как вам, – я отставила ногу, – мои новые фиолетовые чулки?
– Потрясающе, – хмыкнул полковник, – особенно на коленках.
– Сэр…
– Молчу, – Кард поднял руку, – не обращайте внимания на старого брюзгу. Видимо, я отстал от моды, – полковник подался чуть вперед, прищурившись, – дюймов на двадцать. Располагайтесь… можете закурить, если желаете.
Сам полковник продолжил заниматься куда более странным делом – один за другим он брал из расшитой папки листы бумаги, бегло проглядывал, сминал в комок и выкладывал на стоящий перед ним поддон для углей. Затем Кард чиркнул огнивом и отодвинулся, зачарованно глядя, как огонь жадно поглощает бумажный дворец, щедро разбрасывая по кабинету серые хрустящие снежинки.