Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
После слов отца: «Разбойничье нападение Англии, Франции и их марионетки Израиля на Египет является отчаянной попыткой колонизаторов возвратить утраченные позиции, запугать силой народы независимых стран. Но теперь уже не те времена, когда можно было захватывать слабые страны», [36] Болен еле заметно повел головой и, не оглядываясь по сторонам, демонстративно направился к выходу. За ним потянулись послы Англии, Франции, Израиля, других западных стран.
То, что ушли послы стран, названных поименно агрессорами, естественно и соответствовало всем международным правилам, а вот поведение Болена противоречило заявлениям президента США Эйзенхауэра, осудившего агрессию против Египта.
36
Цитирую
Пока в Георгиевском зале происходили неприятные перемещения, отец заканчивал читать текст. Он краем глаза следил за происходившим. Наконец он провозгласил тост за дружбу, все начали чокаться. Однако настроение и ему, и гостям Болен со своей командой подпортили изрядно.
На следующий день, 18 ноября, Гомулка давал в посольстве Польши ответный прием. Все шло размеренно, по протоколу, но присутствовавшие напряженно ждали заключительных тостов, то и дело поглядывали на стоявшего особняком Болена и кучковавшихся вокруг него послов трех стран — «героев» Суэцкой эпопеи.
Обмен речами начинался с отца, в посольстве он гость. Подойдя к микрофону, отец покопался в боковом кармане пиджака, вытащил оттуда сложенные вдвое маленькие, в полстранички, белые листочки. Потом из другого кармана достал футляр, вынул из него очки в тонкой золоченой оправе, водрузил их на нос, развернул листочки и обвел взглядом зал. Слушатели прекратили стучать вилками, поставили тарелки и бокалы на столы. Можно начинать.
— Не может быть такого вопроса: «Нужно ли мирное сосуществование различных государств?» — размеренно, без особого выражения читал отец заранее заготовленный текст. — Сосуществование — это признанный факт того, что есть налицо. (Не могу удержаться, эта фраза не делает чести лучшим журналистским перьям страны, собранным в его пресс-группе.) Мы говорим представителям капиталистических стран: если хотите, можете ходить к нам в гости, не хотите, можете не ходить. Нас это особенно не огорчит. Но сосуществовать нам необходимо… Мы, ленинцы, убеждены, что наш общественный строй — социализм — в конечном счете, победит капитализм. Такова логика исторического развития человечества.
— Когда представители буржуазного мира говорят о венгерских событиях, они употребляют различные слова: «о советской агрессии», «о вмешательстве во внутренние дела других стран» и тому подобное, — продолжал отец. — Но когда речь заходит об агрессии колонизаторов против Египта, то это, по их утверждениям, оказывается не война, а всего лишь невинные «полицейские мероприятия» с целью наведения «порядка» в этой стране. Но теперь все видят, что это за «мероприятия» и какие «порядки» там наводятся. Это мероприятия колонизаторов по наведению колониальных порядков в Египте… Теперь не те времена, когда колонизаторы могли навязывать свою волю народам.
Болен и стоявшие рядом послы «стран-колонизаторов» стояли недвижно с непроницаемыми лицами. Покинуть демонстративно зал в этот момент они не могли, отец не назвал ни одной из стран, и их уход означал бы, что они приняли слова отца на свой счет: как говорится, «На воре шапка горит!». Такое в дипломатии недопустимо.
— Поскольку мы живем с капиталистическими государствами на одной планете, нам надо повседневно искать все новые способы развития мирного сосуществования. Мы думаем, что руководители Англии, Франции и Израиля трезво взвесят все обстоятельства и выведут свои войска из Египта. Надо требовать и добиваться немедленного вывода войск агрессоров из Египта. [37]
37
Цитирую по газете «Известия», 20 ноября 1956.
Болен встрепенулся, страны названы, пора… Он кивнул, окружавшим его послам, выпрямился и твердыми шагами направился к двери. Его «команда» последовала за ним.
Отец ожидал подобной реакции, но, тем не менее, она его и расстроила, и разозлила. Второй день подряд этот Болен устанавливает здесь свои порядки, а ведь он в «венгерском параграфе» не упомянул США, хотя и мог, они того заслуживали: подстрекали венгров к мятежу, обещали помощь и даже свое военное вмешательство.
На
Болен его слов не услышал, в этот момент он уже скрылся за дверью. Отец взял себя в руки и продолжил речь, заговорил о дружбе с Польшей, о единстве социалистического лагеря.
Вслед за отцом выступил Гомулка. Но журналисты их больше не слушали. Они получили более, чем даже ожидали. Болен с союзниками не только покинули прием, это уже стало рутиной, но и спровоцировали отца такую сочную фразу вдогонку. «Сочную фразу» на следующий день растиражировали все мировые агентства, а потом ее «препарировали» специалисты «черной пропаганды». Им и выдумывать почти ничего не пришлось. Отец сам подарил им отличную «страшилку» о самом себе. Специалисты только почти незаметно ее подправили, на место абстрактного «капитализма» поставили конкретных «американцев».
Отредактированное пресс-группой выступление отца на следующий день поместили все советские газеты. «Мы вас похороним» в них отсутствовало. И отец, и его помощники из редакционной группы сочли эти слова недопустимо агрессивными, в чем-то вульгарными, и попросту выбросили их из переданного в газеты окончательного текста. Если бы отец предвидел или ему бы подсказали многоопытные газетчики, какие пропагандистские дивиденды можно извлечь из этих трех произнесенных в запале слов: «Мы вас похороним», наверное, они бы что-либо придумали. К примеру, оставили их в тексте, а дальше добавили бы что-то вроде «народы мира все вместе похоронят капитализм и его порождение — империализм». Не знаю, помогло бы такое редактирование? Не зря говорится: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь». Но они и не пытались его поймать, сделали вид, что «неудобные» слова никогда и не произносились. Профессионалам такое не прощают, но отец простил. Никого не уволил и даже никому не выговорил.
Отец не уникален, подобные «ляпы» можно найти практически у любого мирового политика. В большей части они проходят бесследно, но если за них берутся профессионалы…
Потрясения, даже самые глубокие, не могут длиться бесконечно. Политические бури, всколыхнувшие весь мир, поставившие противостоящие группировки на грань столкновения, постепенно стихали.
В начале 1957 года отец наконец смог вернуться к главным для него проблемам: попытаться стронуть с места глыбу нашей экономики, подтолкнуть, заставить двигаться порезвее колесики и шатуны заржавевшего государственного механизма. Он давно примеривался, как бы перекроить неповоротливую централизованную управляющую структуру, когда за каждой мелочью приходится тащиться в Москву, неделями выбивать, согласовывать, выискивать ведомственных партнеров по всей стране. Помню, в те дни отец всем желающим слушать растолковывал, как для угольных транспортеров, производимых в Донбассе, ленту везут из Владивостока. Так удобнее министерству. Этот сюжет он увидел в киножурнале «Наука и техника», его отец смотрел регулярно, с детским любопытством впитывал новые идеи и нередко после просмотра звонил соответствующему министру. Так произошло и на этот раз. Киноэпизод оказался как соль на рану. Диктор возмущался: куда экономичнее наладить производство ленты тут же, по соседству, в регионе. Но… Москва не позволяет. Отец был солидарен с диктором. Сегодняшние методы управления из центра через множество министерств представлялись ему совершенно не приспособленными к динамично развивающемуся хозяйству. Отец рассуждал просто: чтобы руководить, надо знать, чтобы знать, надо пощупать самому, повариться в котле каждодневных проблем.
Не случайно он считал для себя необходимыми поездки по стране. Через толстый слой лакировки он старался сам разглядеть истинное положение дел. За долгие годы нахождения на самой вершине пирамиды власти отец привык к показухе, как мог, боролся с ней, но сознавал, что искоренить ее ему не по силам. Усвоил он и другое нехитрое правило: показуха приукрашивает действительность, но не в состоянии изменить ее. Требуется только научиться смотреть, делая соответствующую поправку. Тогда кое-что удастся разглядеть. Иногда у него получалось, порой нет.