Никита Изотов
Шрифт:
— Точно в цель, — подхватил Изотов. — Армия дисциплине учит, как же я мог командарма ослушаться…
Радостные эти праздничные дни были наполнены встречами со многими людьми, которых Изотов знал и глубоко уважал.
После встреч сон не шел, выходили с Федором из гостиницы, мерили тротуары Большой Дмитровки, улицы с древней родословной. Швейцар гостиницы рассказал шахтерам, что здесь еще в XIV веке располагалась Дмитровская слобода. Название получила оттого, что селились в этом месте выходцы из города Дмитрова. В первые годы Советской власти ее переименовали было в «улицу Потье», в честь автора «Интернационала», а
Когда вечерами гуляли, то Изотов и Артюхов останавливались у дома № 15а, где МК РКП (б) раньше располагался. Останавливались не случайно. В этом здании 23 апреля 1920 года состоялось торжественное собрание, посвященное 50-летию вождя революции, на которое он, не любивший никаких почестей, опоздал и сказал знаменитые слова о том, что любые праздники следует отмечать трудом.
— Да, Ленин, — со вздохом говорил Изотов и вспоминал старую Горловку, стачку, бои с белоказаками.
Смолкал и говорливый Артюхов. И как неожиданная радость, в дополнение ко всему пришла телеграмма от ученика Александра Степаненко. Приехал он, младший командир Черноморского флота, на побывку в родную Горловку — и сразу же на шахту: «Дайте за молоток подержаться, мысли есть: на рекорд хочу пойти». И вот новая победа! За смену Степаненко на «Кочегарке» вырубил 552 тонны угля, 10 крепильщиков за ним шли.
В «Правде» 12 ноября напечатан «Рапорт забойщика-военмора Степаненко наркому обороны тов. Ворошилову.
Доношу, что, прибыв на шахту «Кочегарка» на Октябрьские торжества, я, бывший забойщик этой же шахты, ученик Никиты Изотова, ныне младший командир вверенного Вам красного Черноморского Флота, 10 ноября спустился на участок № 10 пласта «Девятка» и за 6 часов работы отбойным молотком советского производства вырубил 552 тонны угля…
Вместе с тем, товарищ нарком, сообщаю, что шахта «Кочегарка» стала шахтой мировых рекордов по вырубке угля».
Первое Всесоюзное совещание рабочих и работниц — стахановцев проходило 14–17 ноября. Участвовало в нем три тысячи передовиков всех отраслей тяжелой, легкой, пищевой, лесной промышленности и железнодорожного транспорта. Открыл совещание Орджоникидзе: «То, что нам дали Стаханов, Дюканов, Бусыгин, Виноградовы, Кривонос на железной дороге, — говорил нарком, — и то, что сотни и тысячи людей последовали их примеру, это факт, из ряда вон выходящий, факт огромнейшей важности…» Первым выступил Стаханов. Он зачем-то наголо обрился, выглядел все равно молодо в белой рубашке с галстуком. За ним слово дали Кривоносу — спокойно вышагал к трибуне-столу в форменной гимнастерке железнодорожника, с петлицами и молоточками на них.
Изотов, в гимнастерке, правой рукой взялся за бляху ремня, говорил смело, глядел в зал. О том, как партия воспитывает людей и коммунисты сами выступают воспитателями. Еще три-четыре года назад вербовали в Донбасс тысячи людей и тысячи уезжали. Никто не боролся за то, чтобы научить этих людей работать так, как работают старые, опытные шахтеры. Решил взяться за это дело… Обратился к рабочим — поможем молодым. Откликнулись.
— Сейчас мне в Промакадемии, где я учусь, тоже трудно приходится, — продолжал Изотов. — Раньше я напирал на руки, а сейчас на мозги напирать приходится, чтобы мозги поворачивались… Стахановцы просили передать правительству еще следующее: они зарабатывают
Шумок одобрения прошел по залу, когда кузнец Горьковского автозавода Александр Бусыгин сказал: «А еще то замечательно, что при хорошей работе меньше устаешь, чем при плохой. Чем ровнее да спористее идет работа, тем крепче да здоровее себя чувствуешь. С песнями будем работать!» Аплодисментами поддержали стахановцы и заявление Марии Виноградовой, ткачихи Вичугской фабрики имени Ногина: «Если найдутся работницы, которые будут брать 144 станка, то мы обязательно перейдем на 150. Если кто-либо заявит, что переходит на 150, то мы возьмем 200. Мы свой рекорд никому не отдадим!»
Предоставили слово и Артюхову. Федор стал рассказывать, что, работая методом Стаханова, горняки установили несколько рекордов. Но вот вместо 14 сделали в лаве два уступа, вдвое уменьшили число забойщиков, и участок сел на 65 процентов плана. Не успевала откатка в штреке — все углем завалили, не успевали наверху железнодорожники. Батарей нет для электровозов. Сейчас выправились, говорил Артюхов, даем 350 тонн при плане 280, хотим, чтобы участок 600 тонн давал. Когда заявил, что шахтеры стали прямо-таки здорово жить и он, Артюхов, приобрел себе пианино, Орджоникидзе спросил:
— Умеешь играть?
— Пока не умею… Раз уголь умею рубать, научусь и играть… Ко мне сейчас учитель ходит, он со мной занимается…
Этот маленький штрих красноречиво рассказал многим о житье-бытье донецких шахтеров.
Телеграмма: «Директору Московской Промакадемии. В соответствии с распоряжением тов. Орджоникидзе предлагаю вам освободить на две недели слушателя первого курса Никиту Изотова для поездки Подмосковный бассейн. Нач. сектора кадров НКТП Раскин».
И 17 ноября Изотов прямо со Всесоюзного совещания стахановцев с тремя товарищами из академии утром прибыл в Бобрик-Донской, а днем они спустились в шахту № 12. Осмотрели участки, беседовали с машинистами, забойщиками. И все более убеждались: план в 1250 тонн для шахты вполне реален. В тот же день бригада высказала свои соображения руководителям треста.
Сложилась здесь странная практика: если отставали забои подготовительных выработок, то искусственно придерживались лавы, чтоб они не опережали откаточные штреки. Это вместо того, чтобы ускорить прохождение штрека. Азбука вроде бы, а вот поди ж ты. Изотов с негодованием передавал заведующему шахтой по этому поводу мнение проходчиков.
— Поверьте, весьма нелестные слова, — утюжил он воздух тяжелой рукой. — Кровля у вас слабовата, значит, нельзя ей отстаиваться, то есть следует гнать лаву побыстрее, а очистные забои смену в сутки простаивают. Непорядок! Нужно изменять график работ, чтобы изжить простои.
Бригада академии внесла предложения и по основным участкам, отрабатываемым спаренными лавами. Неразберихи здесь оказалось еще больше, чем на других горизонтах. В одной лаве проводились очистные работы, а другая сутки готовилась к эксплуатации. И получалось, что в двух лавах выемка угля велась поочередно, через сутки.
— А мы считаем, — напористо говорил Изотов, — что можно выемку делать за две смены, а две смены готовить обе лавы. Что выигрываем? Смену в сутки. Давайте не тянуть, а сразу и попробуем…