Никита Никуда
Шрифт:
– Послушай, - сказала Изольда.
– А тебя не Никитой зовут?
При этом она взглянула на хозяина пристальней, потом перевела взгляд на Антона, который, мысленно на него примерив телогрейку и красную шапку, догадался об этом минутой ранее.
Хозяин потупился, глядя в пол. Что касается осла, то это животное, будучи с ним, вероятно, в сговоре, подошло и потерлось о его бок.
– Чего ж ты головы нам морочишь?
– Сразу признаться хотел, да духу все не хватало. Вы уж простите меня
– Как же ты с нами так?
– спросил полковник, глядя на него с холодным спокойствием. Штабс-капитан, ожидая, очевидно, за этим кажущимся хладнокровием сильнейшего взрыва эмоций, привстал. Катя взяла его за руку.
– Время такое было. Классовая борьба, - сказал Никита, глядя в пол.
– Дело-то уголовное. Не надо классовую борьбу приплетать, - сказал доктор.
– Тут касса, а не классовая борьба твоему деянью причиной. Кстати, где она?
– Вот, постоялый дворец построил. Чтоб было, где вас принять. Я, за час до стрельбы, ящики на осла нагрузил. Он и утащил ее на себе к моей избушке.
– Ради чего же наши мытарства все?
– Покуда прощения у вас не получу, быть мне здесь во веки веков в осени.
– Это что же такое? Жизни у нас отнял, казну, отгрохал себе отель...
– Располагайтеся хоть навечно...
– ... и еще прощенья испрашивает?
– Без прощенья я не могу.
– Нас пятнадцать человек было, - сказал поручик.
– А с прочими как?
– Они уже простили и съехали. Вы припозднились только.
– Куда?
– Кто куда. Кому Вира, кому Майна, кому что-то еще...
– Что ж, этот твой отель - перевалочная база? И кто же тот такелажник, который их по месту жительства определяет?
– Сами определяются. Согласно своим представлениям о лучшей действительности.
– По вагонам? А потом под откос?
– не удержавшись от попрека прадеду, спросил и Антон, вспомнив про вагоны в степи.
– Вагоны не я подаю. Они не мои, а железнодорожные. На мне и так грехи тяжкие, не надо еще и катастрофы мне приписывать.
– Что будем делать, господин полковник?
– спросил штабс-капитан.
– Не знаю. Может, вернусь в тринадцатый год. Может, удастся что-либо поправить...
– Тогда уж на столетие раньше вам надо, - сказал доктор.
– А вам, вероятно, хотелось бы в рыцарские времена?
– Он обернулся к Изольде.
– Ах, нет. Я уже не могу без телефона, - сказала она.
– А вы, Смирнов, сядете здесь и будете сидеть?
– Нашли самого смирного, - обиделся Смирнов.
– Я имею в виду, с дедушкой этим что делать прикажете?
– повторил свой вопрос артиллерист.
– Я человек простой. Простить меня нужно, вот что...
– Простой, но напористый. А штабс-капитан сейчас кого угодно
– Откуда ж ты знал, что мы придем?
– А я ж вас звал. И карту предоставил, и проводника. А уж в дудку дудел, дудел...
– Надо же, просто как, - сказал полковник.
– Встал из своей могилы и свистнул. Народ и потек. Странно только, что только мы твоей дудки не слышали. А народ ...
– Какие соблазны, однако, грезятся в этих звуках, - сказал доктор.
– Да вы прямо таки Rattenfanger.
– Разве ж я виноват в том, что они принимают глас этой смертной флейты за зов фортуны. Думают, что счастье им, а оно вона как.
– Подполковник там был, если помните...
– сказала Изольда.
– Хотелось бы его повидать. Куда он от вас съехал?
– Этот бродит еще, - сказал дед.
– Слышит дудку. Но не идет. Все это пустое упорство. Все равно ко мне притекет...
– Ну что, господа?
– спросил доктор.
– Как мы с ним все-таки быть будем?
– Проще бы вам надо быть. Прощать надо, - сказал Никита.
– Вы, господа, как хотите, - сказал полковник, - только я прощеньями не занимаюсь. Пощадами - да. А прощеньями - Бог.
– Так я же не тороплю, - сказал Никита.
– Время у вас есть, чтобы понять, и вечность, чтобы простить. Я же со своей стороны вас всем обеспечу. Согласитесь, есть разница, где пребывать. Между небом и небом или между землей и землей.
– Нет, братец, мы с прощением повременим, - сказал доктор, что-то про себя сообразив и несколько оживившись.
– А у тебя поживем. Осень-другую.
– Это, как вам угодно, - оживился и Никита.
– Коли уж отошли к лону, то лучше вам здесь. Тут хорошо. Как у Бога за пазухой или в других у Бога местах. Сбросив бремя времен, можете существовать при этом отеле вечно.
– Прямо благодать Божья, - сказал поручик.
– Град в пределах ее досягаемости. А уж пир я вам закачу...
– Что еще нас ожидает в этом городе грез?
– спросила Изольда.
– Грезы бывают грязные, - сказал поручик.
– Займете здесь номер, господин поручик. Или, если хотите, два. Обзаведетесь поручицей. Вот и матросик ваш. Смотрите, насколько подрос.
Действительно, тот вырос уже настолько, что самостоятельно перелез со стола на стул и, перейдя с писка на дискант, внятно потребовал для себя пижаму, чем несколько развеселил общество. Носовой платок штабс-капитана, найденный им в кармане, сделался ему мал.
– Пижамку? Это мы мигом.
– Пир обещал, - напомнил матрос.
– Так пусть распорядится.
– Да, действительно, - сказала Изольда.
– Уж вы не могли бы за небольшое спасибо скорее нас накормить?
– Так простите?