Никогда не было, но вот опять. Попал 4
Шрифт:
– Так нет их. Уехали. – сказал Горлов равнодушно.
– И давно уехали?
– Так давненько. Как раз после того как в Томске убили хруновского приспешника. Кажется Голубев его фамилия.
– А не Голубцов случаем? – уточнил я.
– Во! Правильно! Голубцов! – вспомнил Игнат.
– И откуда же вам это известно? – даже остановился я, и ещё не веря услышанному, стал расспрашивать я Горлова.
– Так господину Граббе месяца полтора назад депеша из Томска пришла от начальника следственного отделения Жернакова. Он там пишет, что в убийстве подозревают Петухова Макара
– А почему вас?
– Этот Гребень был помощником Сыча, его «правой рукой». Когда Сыча голубцовский охранник придушил, то Гребень и ещё два варнака в бега подались. Вот нас господин Кабанов и расспрашивал про этих варнаков. Хотел томским следователям помочь.
– Ну и как, помог?
– Да где там! Хотя может быть и кое-что узнал. Нам не докладывают.
– Понятно! – произнёс я.
Это что? Выходит проблема с томскими уголовниками рассосалась? Или нет, и у Голубцова остался приемник, который в курсе всех дел убиенного? Но это вряд ли! Не тот человек был покойный, чтобы своими руками готовить себе конкурента. А вот что он докладывал своему шефу Хрунову это вопрос! Додумать не успел, потому что мы пришли.
В кабинете помощника исправника Граббе находился ещё и Артемий Гурьев, скромненько сидевший у стенки. Поздоровавшись с начальством и кивнув Гурьеву, которого уже сегодня видел, я вопросительно взглянул на Карла Оттовича.
– Присаживайтесь, господин Щербаков, - назвал меня новой фамилией Граббе.
Когда я утвердился на стуле, стоявшем возле начальственного стола, тот подал мне пакет с сургучной печатью, которая свидетельствовала, что пакет не вскрывали.
– Читайте! – коротко произнёс помощник исправника, подавая нож для вскрытия печати.
Я не спеша вскрыл пакет и прочитал довольно краткое послание от Мещерякова: «Приезжайте. С собой возьмите Новых Феодору и ваши изобретения, а также необходимых для демонстрации полётов и радиотелеграфа людей. Для оказания помощи, вас будет сопровождать господин Гурьев. В Тюмени к нему присоединится урядник Евтюхов». И подпись Мещерякова.
– Прочли? – спросил Граббе. – тогда давайте пакет, он вам не нужен. – Деньги на переезд получите в кассе. О тратах составите подробный отчёт. Начинайте готовиться к поездке и не тяните. Артемий Николаевич вам будет всячески помогать.
Это надо же! Даже командировочные выписали! Недурно! Поняв, что меня выпроваживают, я сказал:
– Разрешите вопрос, Карл Оттович?
Тот поморщился и хмуро произнёс:
– Задавайте!
– Что-то случилось с Николаем Александровичем? Я имею ввиду царского наследника.
Граббе, не переставая хмуриться, удивлённо на меня посмотрел:
– Вам что-то известно, господин Щербаков?
– Неизвестно, но я предполагаю, что Николай Александрович в Японии получил травму.
Помощник исправника с минуту меня разглядывал и наконец, с неохотой произнёс:
– Сообщили, что наследнику сумасшедший японский полицейский нанёс удар саблей по голове. К счастью, Николай Александрович остался жив.
«Ну, это вопрос сложный, К счастью! Скорее, к несчастью,
Между тем недовольный помощник исправника продолжал:
– До наших обывателей сообщение о покушении на наследника ещё не дошло, а сверху уже прислали предписание не допускать волнений по этому поводу. Так что и вы, Алексей, не распространяйтесь об этом происшествии.
Вот в чём причина плохого настроения помощника исправника. Надо препятствовать выражению патриотических чувств у довольно состоятельной категории городских обывателей, а опыта такого нет. Хотел предложить кое-какие меры для выполнения данного предписания, но вовремя прикусил язык и пообещал молчать как рыба. Попрощавшись с Карлом Оттовичем, вместе с Гурьевым вышел из кабинета.
Оказавшись, на улице спросил:
– Ну что, Артемий Николаевич, будем собираться в дорогу? Кстати, вам, как лицу официальному придется вести переговоры со всякого рода чиновным людом. Надеюсь вам выдали соответствующий документик?
– Документик есть! – подтвердил мои догадки Артемий.
– Вот и чудесно!
– весело произнёс я. – До Тюмени мы доберемся на пароходе нашей компании, благо он через день-два будет в Барнауле. А в Тюмени нам, пожалуй, нужно забронировать целый пассажирский вагон. Вот это и будет вашей главной задачей. Справитесь?
– А куда деваться. Отсюда дам телеграмму в тюменское управление полиции, думаю, препятствий в бронировании и аренде вагона не будет.
– Отлично, Артемий Николаевич, я на вас надеюсь.
Распрощавшись с Гурьевым, пошёл уговаривать Савватеевну. Та ехать сначала отказалась, но когда я сказал, что едем большим цыганским табором, и Екатерине Балашовой отводится в демонстрации полётов важная роль, то к процессу уговоров подключилась и Катька. Совместными усилиями нам удалось склонить упрямую ведунью к путешествию. И как я предвидел, тут же встал вопрос одежды. В чём ехать, по словам женщины, у них с Катькой было, а вот в чём рассекать по столице, тем более встречается с высокопоставленными особами, то такой одежды не было.
– Савватеевна, мы не завтра едем. Идите к нашему кутюрье Абраму Хайкину и срочно заказывайте. Обещайте, что за срочность я ему щедро заплачу.
– Но он разве сможет сшить одежду по современной столичной моде?
– Сможет! – уверенно заявил я. – Если это будет и не самый последний писк моды, то в его платьях вы будете выглядеть очень хорошо.
Савватеевна, после некоторого раздумья, со мной согласилась. Когда вопросы с дамской одеждой были решены, знахарка спросила, кого предстоит полечить, ведь не показ я её тащу с собой. Проницательная наша!