Никогда не было, но вот опять. Попал 4
Шрифт:
– Я знаю, что такое километр. Но пять километров, на мой взгляд, маловато.
– Согласен! Но это всего лишь прототип и возможности его улучшения и доработки просто огромны. Нужны лишь знающие люди, оборудование и главное деньги.
– Деньги! Деньги всем нужны, - вздохнул Директор департамента полиции. – Ладно, проведём испытания, и я доложу о них императору. Если ваш радителеграф работает, то представлю Его Величеству в нужном свете, а уж какое решение примет он мне неизвестно. Кстати, вы же не единственный изобретатель этих приборов?
– Разумеется, нет! Моя только идея и финансирование
– С радиотелеграфом всё понятно! Мне Арсений Владимирович докладывал, что вы сделали самолёт и даже несколько раз взлетали на нём.
– Это пока ещё не совсем самолёт, а всего лишь прототип. Мы его хорошенько погоняем, выявим проблемы, и следующий экземпляр будет гораздо совершеннее. Так что самолёт остался в Барнауле, но полёты и ещё кое-что мы продемонстрируем, надо лишь с подходящим полем в качестве аэродрома определиться, чтобы и от города недалеко и взлетать с него было удобно.
– Вот Иван Николаевич вам поможет и с аэродромом и с демонстрацией вашего радиотелеграфа. Но вы свои достижения продемонстрируете сначала только для нас и без излишней шумихи. Обо всём будет доложено Государю и он возможно сам захочет посмотреть на ваши полёты и наверняка пожелает с тобой побеседовать.
– Ваше превосходительство, а нельзя ли мою встречу с Его Величеством организовать, так чтобы о ней знало как можно меньше народа?
– Это не нам решать, - строго сказал Дурново и добавил.
– Но Его Величеству о твой просьбе будет доложено. Кстати, с вами в столицу должна была приехать Новых Феодора, - прочитал он имя и фамилию ведуньи по бумажке, лежащей перед ним.
– Приехала! – кратко доложил я и добавил. – А вот она как раз и ставит главным условием - никакой огласки.
– Вот даже как! – не особо удивившись произнёс Дурново. Он хотел ещё что-то добавить, но вошёл секретарь.
– Ваше Превосходительство, Прудников ожидает в приемной.
– Пусть заходит.
Вошедший был несколько полноват. Одет хорошо и по современной моде, щёгольские усики и приветливое выражение круглого лица располагали к себе. Он казался добродушным и простоватым. Но быстрый взгляд брошенный им на меня, давал повод усомниться в его добродушии. Его глаза смотрели холодно и оценивающе.
– Вызывали, Ваше Превосходительство? – задал он необязательный вопрос.
– Вызывал, Иван Николаевич, вызывал. Ты сейчас чем занят?
– Арсений Владимирович поручил мне провести беседу с приехавшим в столицу Хруновым Фролом Никитичем, золотопромышленником из Сибири. Ну и так немного поработать с ним.
– А! Дуэлянт! Что там с его противником? –
– Состояние тяжёлое, но жить будет, так мне телефонировали наши московские коллеги.
– А этот значит, откупился и сбежал из Москвы от греха подальше. А чего же не домой в Сибирь?
Прудников покосился на меня, как бы спрашивая начальство можно ли говорить при мне и, получив разрешительный кивок, сказал:
– Как я выяснил, у него там проблемы. В Томске убит его давний подельник, некто Голубцов. Какие-то старые счёты, вот он пока и не спешит туда.
– Ясно! Хрунова оставь. Арсений Владимирович тебе замену найдёт, а пока вот познакомься - Алексей Софронович Щербаков, - представил меня Дурново. – Тоже сибиряк, а ещё предприниматель и изобретатель. Приехал в столицу по нашему приглашению. Тебе надлежит ему помочь, ну и проследить, чтобы никто его не обидел.
Прудников вновь посмотрел на меня, задержав взгляд и, придя к каким-то выводам относительно моей личности, ухмыльнулся.
– Рад знакомству, Алексей Софронович! – изобразил он добродушную улыбку.
– Взаимно, уважаемый Иван Николаевич, - ещё шире улыбнулся я.
Дурново и Мещеряков с видимой насмешкой следили за нами. Но слишком затягивать удовольствия взаимного расшаркивания Дурново не дал.
– Вы где разместились, господин Щербаков?
Я назвал гостиницу и адрес.
– Завтра с утра Иван Николаевич к вам подъедет, пока идите отдыхайте, завтра у вас будет хлопотный день, - выпроводил меня Дурново.
Попрощавшись я вышел, а Прудников остался получать соответствующую накачку. Ну и чёрт с ним! В конце концов, я и не надеялся, что меня оставят без внимания со стороны российских спецслужб. Скрывать мне нечего и даже наоборот есть много, что надо бы сообщить компетентным органам, но боюсь, никто меня особо слушать не будет. Ну и фиг с ними.
Выйдя на улицу, я огляделся в поисках извозчика, но пока ни одного водителя кобылы вблизи не наблюдалось, и я, не спеша, пошёл по направлению к месту своего временного проживания, в надежде, что извозчик мне обязательно попадётся. Шел и размышлял над случайно услышанной информацией о Хрунове. В Москве его припекло, так он в столицу подался, а значит, есть возможность на него поглядеть и возможно пощупать за вымя. Хотя это вряд ли; вспомнил я навязанную мне няньку в лице довольно упитанного сотрудника полиции Ивана Николаевича Прудникова.
Пройдя чуть больше сотни метров вдоль улицы и завернув за угол увидел вожделенный экипаж двигающейся мне на встречу. Остановив бородача, я уселся в пролётку и назвал адрес. Извозчик, обернувшись ко мне, сказал:
– Полтинник! Барин!
– Давай рули! Будет тебе полтинник, - заверил я кучера, устроившись поудобней и решив не заморачиваться размышлизмами о Хрунове, приготовился созерцать красоты северной столицы.
Если Барнаул я воспринимал, как разросшийся уездный городок, то будучи в Москве и Санкт - Петербурге, пришлось в полной мере ощутить погружение в прошлое. Да, даже в начале двадцать первого века в России встречались деревянные избы, старые кирпичные дома и разбитые улицы. Но сейчас я был в столице.