Никогда не было, но вот опять. Попал 4
Шрифт:
– Отчаянная! – согласился я. – Главное талант у неё к управлению, что парапланом, что самолётом. Но самолёт мы в столицу не привезли, хотя полёты продемонстрируем.
– На параплане! – догадался Мещеряков.
– На паралёте, - сказал я и добавил – Это тот же параплан, но с мотором. Кроме того покажем прыжки с парашютом.
– А это что такое? – осведомился Мещеряков.
– Парашют – это, в первую очередь средство, спасение пилота, если самолёт начнёт падать с большой высоты. Описывать его я не буду. Сами увидите.
– Хорошо! – сказал Мещеряков.
– Сейчас мы с тобой, Алексей, пройдем к Петру Николаевичу и там решим все вопросы. А вас господа, - обратился он к Гурьеву и Евтюхову, - я благодарю за службу, и можете сегодня быть свободными.
Те с готовностью встали и, синхронно обозначив поклон кивком головы, вышли из кабинета. Мы же с Арсением Владимировичем прошли по широким коридорам сначала в приемную, где за столом сидел подтянутый офицер, который, поздоровавшись, указал на дверь кабинета директора Департамента полиции со словами:
– Вас ждут!
– Так вот ты каков, Алексей Забродин, «вселенец», предсказатель и изобретатель.
Такими словами обратился ко мне Пётр Николаевич Дурново, после необходимой процедуры представления меня высокому начальству.
– И что же нам теперь с тобой делать? – внимательно разглядывая меня, изрёк Директор департамента полиции.
– Понять и простить!
– не смог удержаться я от цитирования. Но, разумеется, господа высокие начальники моего юмора не поняли, поскольку телевизор они не смотрели.
– Понять постараемся, а вот прощать не за что! Ничего противоправного за тобой пока не замечено! Ну, разве что предсказания твои подстрекательские.
– Осмелюсь вам возразить! Это не предсказания, а исторические факты из моего мира. И как я понимаю, Его Высочеству Николаю Александровичу, не смотря на предупреждение, ранения избежать не удалось?
– Не удалось, - с чуть заметной ноткой недовольства произнёс Дурново.
– Позвольте вопрос, Ваше Превосходительство?
– Спрашивай! – разрешил Дурново.
– Как здоровье Его Высочества Георгия Александровича?
– Насколько мне известно, он в полном здравии, - прищурившись, заметил Дурново.
– То есть он не простыл в путешествии с наследником? – продолжал я спрашивать.
– Благодаря твоим стараниям, Георгий Александрович к брату не присоединился. Ему нашлось дело в столице.
– Слава богу! – искренне сказал я, и поспешил разъяснить:
– Видите ли, Ваше Превосходительство, я уже здесь три года, и кое-чего добился, но изменений в историческом процессе не вижу. А то, что Его Высочество Георгий Александрович не заболел, говорит о том, что изменения от моего попадания в ваш мир уже есть. Теперь бы ещё императора подлечить и российская история в этом мире пойдёт иначе.
– Да у вас, молодой человек, мания величия, - усмехнулся Дурново.
– Да нет у меня никакой мании! – отмахнулся я от несуразного обвинения. – Просто за три года моего пребывания здесь меня уже несколько раз пытались убить.
– Несколько раз? То есть ты хочешь сказать, что кроме этого сумасшедшего итальянца на тебя ещё кто-то покушался?
– Покушались и не раз, но, как говорится, бог миловал. Я по этому случаю даже целую теорию сочинил.
– Вот даже как! Любопытно послушать! – сказал Дурново.
– Я предположил, что всякое общество – есть определённая система со своими противоречиями и внутренними факторами развития. Я же стал внешним и случайным раздражителем, который внёс в систему некий хаос. Конечно, если бы я притих в уголке и не отсвечивал, то ничего бы не было, но я тихо сидеть не стал, и потому система старается избавиться от меня. Если это не удастся, то рано или поздно системе придётся меняться уже с учётом факта моего существования. Вот поэтому я и обрадовался, что Его Высочество Георгий Александрович оказался здоров. А по третьей моей записки…
– А вот это уже, юноша, не твоё дело! – перебил меня Дурново.
Я поднял раскрытые ладони на уровень груди, давая понять, что вопрос выбора невесты наследника меня никак не касается. Дурново же продолжал:
– Из твоей теории выходит, что для тебя ещё не всё закончилось.
– Боюсь, что вы правы Ваше Превосходительство, и мне нужно быть в столице предельно осторожным и не нарываться на неприятности. Я ведь, в силу обстоятельств своей прежней жизни в другом мире, не слишком привержен к чинопочитанию и уважению к сословным привилегиям, потому и не хотел ехать в Санкт-Петербург.
– Ну, то что ты дерзок не по возрасту и не по чину, мы с Арсением Владимировичем уже заметили. И потому нами принято решения предоставить тебе и твоей команде куратора, который постарается уберечь вас от необдуманных поступков, ну и поможет вам в организации показа ваших изобретений.
Дурново нажал кнопку и через несколько секунд в кабинете появился офицер в хорошо подогнанном мундире и с безупречным пробором на голове.
– Григорий Данилович, пригласите-ка ко мне Ивана Николаевича Прудникова.
Поименованный Григорием Даниловичем, чуть наклонил голову, обозначив, что приказ начальства понят и принят к исполнению. Проводив секретаря взглядом, Дурново вновь обратился ко мне:
– Что из своих изобретений вы привезли в столицу? Чем можете удивить Его Величество, ну и нас грешных?
– Привезли прототип радиотелеграфа. При испытании в Барнауле четкая связь была зафиксирована на расстоянии пяти километров, ну то есть вёрст, - поправился я.
Дурново на мою поправку лишь ухмыльнулся и сказал: