Никогда не было, но вот опять. Попал 4
Шрифт:
Внимание высоких особ Катьку не смутило. Ослепительно улыбаясь, она изобразила нечто вроде книксена и уставилась на подошедших своими зеленоватыми глазищами. Царь с непонятной ухмылкой оглядел её ладную фигурку в нашей лётной форме и обратился ко мне:
– Почему барышня так несуразно одета?
– Это, Ваше Императорское Величество, наша форма, и здесь нет барышни, а есть пилот и парашютист Екатерина Балашова, и одета она согласно своему статусу. И потом эта одежда хорошо защищает от холода и травм при прыжках с парашютом.
Император
– Милочка, тебе не страшно прыгать с такой высоты? – обратилась она к Катьке на чересчур правильном русском языке.
– Первые три раза было очень страшно, Ваше Императорское Величество. Но это уже десятый мой прыжок, прыгать, конечно, страшновато, но очень весело.
– Весело? – с недоумением переспросила императрица. И, посмотрев на меня, произнесла:
– Но это же очень опасно! Какое же тут веселие?
– Весело ей становится, когда парашют раскрывается, а до этого она визжит со страху, - выдал я Екатерину.
Та хотела мне возразить, но император взмахом руки прекратил дискуссию и, внимательно разглядывая каждого стоявшего, двинулся вдоль строя. Возле Катьки остались две его дочери и симпатичный худощавый юноша в морском мундире. «Георгий и Ксения с Ольгой» - вспомнил я имена царских детей. Николая не было, видимо ещё не вернулся из своих странствий. Подросток Михаил возле Екатерины не остался и пошёл с отцом. Девчонки о чём-то тихонько расспрашивали нашу амазонку, а Георгий смотрел на неё, как измученный жаждой путник в пустыне смотрит на благодатный оазис.
Между тем император, осмотрев строй, громко сказал:
– Молодцы! Орлы! Я вами доволен!
Молодцы не подкачали и рявкнули в унисон:
– Служим Отечеству и Вашему Императорскому Величеству!
Не зря тренировались. Императору явно понравилось, и он, улыбаясь в роскошную бороду, произнёс:
– Хорошо служите! Я о вас не забуду!
Парни дружно возгласили троекратное «ура» и на этом шоу можно было бы закончить. Оторвавшись от созерцания нашей прекрасной пилотессы, к нему подошёл Георгий и что-то сказал по французски. Я тихонько спросил у Катьки, о чём там разговор.
– Просит разрешение прокатиться на паралёте, - так же тихо ответил она.
Чёрт, а ведь это шанс, сообразил я и негромко обратился к царю:
– Ваше Величество, разрешите Его Высочеству прокатиться. С опытным пилотом никакой опасности нет, а весь мир завтра узнает, что Великий князь Георгий Александрович Романов совершил беспримерный полёт.
Царь секунд двадцать смотрел на меня и размышлял. Наконец сказал:
– Хорошо!
– Только, Ваше Высочество, надо вам переодеться, наверху прохладно, - сказал я, не хватало ещё простудить, склонного к лёгочным заболеваниям царевича.
Окинув взглядом его сухощавую фигуру, добавил:
– У нас есть запасной комплект формы. Вам
Петька бегом сбегал за формой и шлемом. Георгий облачился в кожан поверх своего мундира и, взяв в руки шлем, не знал что с ним делать.
– Екатерина, помоги Его Высочеству со шлемом.
Катька улыбнулась, подойдя к Георгию взяла у него из рук шлем, вынула из него «балаклаву», играющую роль подшлемника, показала как надевать и, поколдовав с ремешками, подогнала шлем по аристократической голове.
– Надевайте, Ваше Высочество!
– подала щлем Георгию. – А этот ремешок на подбородке застегните.
Когда принц-царевич был экипирован, ко мне прорвались два молодца в гвардейских мундирах.
– Мы тоже хотим прокатиться! – нарочито грассируя и глядя на меня с нагловатым превосходством, заявил один из них.
Но не того напали. Я также обвёл обоих своим фирменным взглядом и сказал:
– Представьтесь, господа!
– Голицын Борис Григорьевич, - представился первый, несколько недоумевая, что я его не знаю.
– Поручик Голицын? – почти пропел я и сказал, обращаясь к его спутнику. – А вы вероятно корнет Оболенский?
Белогвардейскую песню господа, конечно, не слышали и моего юмора, разумеется, не поняли.
– С чего вы это взяли? Поручик Семёновского полка Зубов Константин Андреевич к вашим услугам! – с вызовом произнёс второй.
С гонором ребята, как бы на дуэль не вызвали, про себя усмехнулся я, и обратился к Георгию.
– Ваше Высочество вы не против, если господа гвардейцы будут сопровождать вас в полёте?
– Не против!
– нетерпеливо махнул тот рукой, несколько досадуя на задержку.
– Только, господа гвардейцы, запасной лётной формы у нас больше нет, придется вам лететь в своих мундирах. И пожалуйста личное оружие оставьте на земле, в воздухе оно вам будет мешать! – указал я на неизменные сабли.
Гвардейцы энергично выразили согласие лететь в своей одежде и без оружия.
– Хорошо! Пилот Балашова, вы берёте на борт Его Высочество. Пилоты Гехт и Сухов, вы летите с господами Голицыным и Зубовым соответственно. Первым взлетает экипаж Балашовой, вторым идет Гехт, потом Сухов. Поднимаетесь на пятьсот метров делаете по пять кругов и приземляетесь в том же порядке.
Два Ивана, не надеявшиеся предстать перед Самодержцем Всероссийским в качестве пилотов и неожиданно получившие такую возможность, сдернули с головы пилотки и напялив шлема бодро двинулись к аппаратам. Гвардейцы потопали следом. А Катьку с её пассажиром уже проверяли на предмет готовности к полётам Архипка с Ярошенко, которые и дали разрешение Петьки Кожину запускать мотор.
Я дал первой паре команду на взлёт и тут обратил внимание на хмуро вопросительное лицо императора. Поняв в чём дело, я почтительно произнёс: