Никогда не отпущу тебя

Регнери Кэти

Глядя на исказившееся в экстазе любимое лицо, он вдруг ясно почувствовал все это — единение прошлого и настоящего, прогулка по проселочной дороге, сказки, рассказанные на тесной железной койке, ее глаза в лучах солнца, полуоткрытые губы, упрямое сердце, нежная душа. Лишь на мгновение он застыл над пропастью, и когда с его губ слетело ее имя, он шагнул вперед, в вечность, отпуская, раскрывая свое сердце и высвобождая тело, и сдался неизбежности, которой и была его глубокая и вечная любовь к Гризельде.

Глава 20

—

Ты знаешь, что означает имя «Гризельда»? — спросил он, убирая у нее со лба спутанные волосы.

— Нет, — ответила она, поглаживая рукой его грудь и глубоко дыша. В маленькой комнате пахло сексом, и ей хотелось сохранить в памяти запах принадлежности ее тела его телу.

— У него есть два значения. Одно — «темная битва», а другое — «серая воинственная дева».

Поцеловав теплую кожу во впадинке между его грудными мышцами, она прижалась губами к крошечным ступням вытатуированного там ангела.

— Ты одновременно и то, и другое, — продолжил он, его пальцы неспешно двигались от ее виска до кончиков волос, затем обратно. — Ты выиграла темную битву, потому что ты воин.

Гризельда глубоко вздохнула и задумалась о его словах.

— Я не чувствую себя воином.

— Почему? Гри, я никогда не встречал женщины сильнее тебя. Никогда.

Положив руки ему на грудь, она прислонилась щекой к предплечью и пристально посмотрела на него.

— Моя жизнь… она вовсе не такая хорошая.

— Эй, — сказал он, нахмурив брови и скользнув ладонями ей под руки, притянул к себе. — Н-не говори так.

Она слабо ему улыбнулась.

— Я признаю, что за последние несколько дней она значительно улучшилась, но…

— Но что?

Она склонила голову на бок, улыбка медленно сползла у нее с лица.

— Я была в дерьмовых отношениях с совершенно ужасным человеком. У меня нет амбиций, нет будущего, нет образования, нет перспектив. У меня есть одна настоящая подруга, и она даже не подозревает о том…

— …что с нами произошло?

Гризельда покачала головой.

— Люди знают, только то, что писали в газетах. «Девочка сбежала от своего похитителя после трехлетнего пребывания в плену. Похищенный вместе с ней мальчик по-прежнему не найден». После того, как я сбежала, меня отвезли обратно в Вашингтон, но кроме примерного расположения фермы Калеба Фостера, я практически ничего не рассказала о том, как мы жили там все это время. Меня отправили к психотерапевту, но я просто… Мне не хотелось об этом говорить. Мне не хотелось снова все это переживать. А потом, когда они пришли и сказали, что вы с Калебом бесследно исчезли… Я больше об этом не заговаривала. Ни с кем.

— Почему? Возможно, тебе было бы лучше об этом поговорить.

— Я бросила тебя, Холден. Бросила тебя там. Я оставила тебя с этим чудовищем и убежала.

— Я сказал тебе бежать. Гри, я рад, что ты побежала, — Холден помолчал. —

Он ведь стрелял в тебя, так?

Вспомнив об этом, на глазах Гризельды выступили слезы.

— Я сказала ему, что он отправится в ад. Он ответил: «Сперва ты, Рут». Я стала кричать ему, что ты — не Сет, а я — не Рут, но он поднял ружье и выстрелил… и я побежала.

— Так ты не убежала, когда я сказал тебе бежать?

Она покачала головой.

— Нет. Не сразу.

— Г-господи, Гри! Он мог бы…

— Я миллион раз об этом думала, Холден. Я не уверена, но полагаю, он не хотел меня убивать. Он никак не должен был промахнуться, когда стрелял. По-моему, у него просто была бредовая идея, что он может тебя спасти от меня, и ему нужно было убрать меня с дороги.

Холден глубоко вздохнул.

— Я все узнал. Ну, ты понимаешь.

— Сет и Рут?

Он кивнул.

— Да. Я сложил все воедино. Он часто говорил об этом, но уже не тот бред, что нёс тогда, когда мы были у него дома. Уже без Левита, — сказал он, тихо и горько засмеявшись. — В основном просто… свои воспоминания. У него все смешалось, однако, он и впрямь думал, что я Сет.

— Они были его братом и сестрой, да?

— Да, — ответил Холден. — На несколько лет моложе его. Близнецы. Когда мы уехали, он взял с собой старую коробку с фотографиями. Я часто просматривал их, сводя все воедино.

— Это были старые, прямоугольные фотографии приглушенных цветов. На них стояли даты семидесятых годов. Старший брат рядом с младшим братом и сестрой, ну знаешь, будто они собрались в церковь на Пасху или что-то вроде того. Три фотографии — на заднем дворе. На крыльце того дома. Калеб, самый старший и самый высокий, а рядом с ним стояли Сет и Рут, всегда держась за руки.

— Я кое-что заметил, Гри. На каждой фотографии между близнецами и Калебом всегда оставалось небольшое пространство, словно какая-то граница. И на каждой фотографии рядом с Калебом, в центре, стоял Сет, а Рут — никогда. Было несколько совместных фотографий Калеба и Сета, и на них Калеб выглядел совсем другим человеком… ну там, опирался локтем на голову младшего брата или обнимал рукой тощую шею Сэта, улыбался своему братишке, словно с гордостью и любовью. И знаешь, Сет тоже казался довольным. Не счастливым и, возможно, немного настороженным, но нормальным.

— Но, Гри, на фотографиях Сета и Рут… Когда Сет стоял рядом с Рут, он светился от счастья, его глаза лучились тайной, или обожанием, или чем-то таким. Они всегда крепко держались за руки, и в девяти случаях из десяти Сет улыбался Рут, а Рут улыбалась в камеру. Она была очень красивой. Как ты. Полной жизни и надежды, с большими распахнутыми глазами. Он был… без ума от нее.

Холден помолчал, пока Гризельда переваривала эту информацию.

— Ты думаешь, они…

— Да, — вздохнул Холден. — Я думаю, они любили друг друга. Я в этом уверен.