Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара
Шрифт:
Моя семья, друзья и соседи здесь заслуживают особенной благодарности. Было много людей и даже компаний, кто помог мне деньгами, экипировкой, скидкой на снаряжение или просто дельным советом, всех их даже и не перечислить. Ушли месяцы на сбор средств, но в конце концов у меня собралось достаточно денег и было полное снаряжение, чтобы отправиться в путешествие. Прежде всего я хотел бы поблагодарить свою семью: они нашли большую часть средств, обеспечили, чтобы у меня было все необходимое, и разрешили ехать, несмотря на все препятствия и трудности.
Готовясь к поездке, я тренировался ходить в горы и проводил очень много времени на природе. Один раз родители высадили меня с моим другом где-то на полпути к дому, и мы с ним дальше пошли пешком, пересекли вересковую пустошь, спустились с холмов к поместью, прошли по
Мы с товарищем смогли освободить кошку из ловушки. Помимо крайнего обезвоживания и раны на ноге от капкана, других повреждений на ее теле не было. Мы быстро посоветовались и решили постараться ее спасти. Я схватил животное на руки, и мы поспешили через лес в ближайшую деревню. Оттуда мы позвонили мне домой из красной телефонной будки, и я убедил своих родителей связаться с местным ветеринаром. Следующим пунктом плана было то, что мои родители приезжают за нами в деревню и забирают нас с пациенткой в критическом состоянии. Мы находились в нескольких минутах езды от нашего дома, и очень скоро на дороге показался наш семейный автомобиль. Мы быстро запрыгнули в машину и помчались в город, почти что нарушая скоростной режим на проселочной дороге. Всю дорогу я гладил кошку, пытаясь успокоить ее, ведь у нас были добрые намерения и мы хотели ее спасти. Однако кошка едва шевелила головой, потом жалобно мяукнула и… испустила дух на полпути к врачу. Поездка в ветклинику теперь была ненужной формальностью, кошку уже было не спасти.
Не могу ручаться, но, возможно, именно это событие повлияло на мой выбор будущей профессии. Я отчетливо помню, как переживал, когда представлял, сколько этому бедному созданию пришлось страдать, и как был разочарован из-за отсутствия навыков и оборудования, чтобы ей помочь. Помню свой праведный гнев на того, кто поставил капкан и не удосужился регулярно его проверять. Кошка там промучилась несколько дней. Может быть, нам удалось хоть немного облегчить ее страдания под самый конец? Может быть, она почувствовала хоть немного доброты перед самой смертью? Однако сейчас, попади я в подобную ситуацию, вряд ли бы справился лучше – обычно я не хожу на прогулки с внутривенными канюлями и растворами для переливания. Без своего ветеринарного образования, обучения, опыта, нужных лекарств и оборудования я был бы, скорее всего, таким же бесполезным, если бы нужно было экстренно спасать животное. Полагаю, что этот случай лишь подтверждает в очередной раз, что даже лучшие из намерений сами по себе недостаточны. Ветеринария – это техническое умение; чтобы она приносила пользу, требуются нужный персонал и нужное оборудование в нужное время.
Однако в тот момент до поступления в университет оставалось еще несколько лет. К тому же вот-вот наступит лето и настанет время экспедиции! Моя семья провожала меня в аэропорту. Должно быть, они очень сильно переживали за меня. Ведь когда я учился в начальной школе, всегда очень тосковал по дому. Довольно часто слезно просился домой, и меня забирали из школы на выходные. Однако в последний год начальной школы моя классная руководительница наотрез запретила это делать. Она оставляла меня в школе и как-то навсегда отучила от тоски по дому.
Первые несколько дней путешествия прошли как в тумане из-за сменяющихся поездов, самолетов и автомобилей. Мы приземлились в норвежском аэропорту Лонгйирбюен, прошли через паспортный контроль и увидели в стеклянной витрине чучело полярного медведя. Медведь был устрашающе огромен. Поначалу мы должны были жить в палатках у аэродрома. Нам рассказали, что этот полярный медведь задрал одну женщину-туристку прямо на виду у всех, кто сидел в зале ожидания. И это лишь одна из опасностей,
Нас разбили на «костры», отряды по 12–16 человек. В каждом «костре» было трое вожатых. Обычно было два старших вожатых и один младший, которого готовили на будущую смену. Поскольку у меня не было никакой формальной подготовки или квалификации, то меня определили в «костер» орнитологов, и звались мы просто – «Птицы». Нашей задачей было изучать местность и проводить орнитологические исследования. Однако местность, которую нам предстояло изучать, представляла собой мерзлую тундру, мощные ледники, изборожденные бездонными на вид расщелинами, из которых выпирают нунатаки – покрытые льдом горы. Надо было привыкнуть к соседству с полярными медведями, а еще к арктическому климату. Мы должны были пройти тренинг.
Как только мы заселились на базу, которая располагалась на побережье, нас запрягли перетаскивать тяжелые грузы в тренировочный лагерь в горах. Там мы будем учиться, как пользоваться ледорубом и альпинистскими кошками, ходить на лыжах и проводить спасательную операцию, если кто сорвется в расщелину. У меня сохранилась фотография, на которой я бреду в лагерь. Ростом я был 1,60 м, весом не больше 60 кг, а рюкзак был размером с меня. Но я был поджарый и крепкий, незадолго до похода участвовал в нашем местном триатлоне и занял первое место среди юниоров; к своей физподготовке я относился очень серьезно, и к тому же был весьма честолюбив. Конечно же, я не мог соревноваться в выносливости с другими, более взрослыми парнями из нашей команды. Помню, когда никто не видел, то я сгибался под тяжестью ноши и еле тащил свой рюкзак.
Перед тем как выдвигаться в лагерь в горах, нам показали, как стрелять из ружья по полярному медведю. До того я никогда не держал в руках оружие, да и остальные тоже были все чайники. На «костер» выдавалось только одно ружье, а то страшно представить, какая была бы суматошная пальба, если бы кто в отряде схватился в панике за оружие. В основном нас учили отгонять медведей от лагеря, используя кастрюли, сковородки и другую утварь, в надежде на более оптимистичные сценарии. Также каждую ночевку мы раскладывали сигнальные ракеты вокруг лагеря; если медведь наткнется на такую растяжку, пока мы спим, то в небо взлетит свето-шумовая ракета, осветит лагерь, и тогда, вероятно, зверь испугается и убежит. А звери ходили где-то рядом: мы часто видели их следы, но, по всей вероятности, они не считали нас чем-то вкусным, потому что никогда близко к лагерю не подходили.
Один раз мы тренировались в нашем горном лагере – отряд высадили перед глетчером; мы должны были подняться на лыжах по леднику до вершины, провести там несколько недель, занимаясь исследованиями, потом спуститься на то же место, где нас заберут. Единственным средством связи с внешним миром была высокочастотная рация. Она могла передавать и получать сигнал со всего мира, но, как обычно, рации печально известны непредсказуемостью работы и легкостью поломки, а еще они требуют сноровки и умений, чтобы успешно связаться с другой станцией. Антенну надо было вертеть в разные стороны, чтобы добиться передачи сигнала. Настроиться на правильную длину волны в правильном месте и так, чтобы антенна смотрела куда надо, означало часами сидеть на морозе, пытаться словить сигнал и закоченевшими руками все время разматывать тонкую проволоку, которая всегда запутывалась. Переговоры с другим оператором часто зависели от того, как волна отразится или отклонится в ионосфере. Любые атмосферные явления и даже время суток могли создавать помехи для связи. Иногда мы днями сидели без всякой возможности связаться с внешним миром. Да, славное было время, ни тебе мобильных телефонов, ни спутниковой связи, ни индивидуальных сигнальных маячков. Меня назначили связистом, и я старательно изучал все, что касалось высокочастотных волн. Но увы, меня практически тут же и разжаловали из связистов.