Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара

Стил Гарет

Мы работаем исходя из того, что получаем 10 % от нашего общего заработка в качестве бонуса, и такое положение отчасти вынуждает и подталкивает к желанию генерировать счета побольше. Однако я обнаружил, что со мной происходит обратное. Меня это заставляло чувствовать, что я просто обязан доказывать обоснованность каждого пенса в счете, который выставляю клиенту, – наверное, из опасения, что клиент обвинит меня в том, что деньги для меня основной мотиватор. В случае с жертвой аварии ветврач очень усиленно принялся ухаживать за животным; к утру врач оказал услуг аж на 1,5 тысячи фунтов. Животное было застраховано на 3 тысячи. Когда мы все-таки связались со специалистом-ортопедом, то он просто не смог бы сделать операцию за 1,5 тысячи фунтов. Он был готов скинуть какую-то сумму, но не много. Операция стоила бы по крайней мере 2,5 тысячи фунтов, а скорее около 3 тысяч.

В конце концов собаку усыпили, потому что хозяева не могли заплатить разницу в стоимости, а ампутировать

конечность они не хотели. Да, такое случается иногда, и в этом сложно кого-то винить. При проверке всех тех процедур, которые были сделаны собаке накануне ночью, у меня возникли некоторые вопросы. Была проведена куча анализов. Ну окей, а они были так уж нужны? Зачем замерять собаке каждый час количество электролитов? Зачем такое рвение? Бывает, когда у пациента болезнь типа Аддисонова криза (дефицит гормонов, при котором не хватает электролитов), но у вас пациент с травмой конечности, ему эти электролиты как пятая нога, после первичного анализа уже и так понятно, а вы продолжаете их делать, хотя бюджет ограничен. Я считаю, что будет справедливым сказать, что счет был искусственно раздут. Я поднял этот вопрос под видом невинного любопытства, но ответ меня не удовлетворил. По мне, ответ «Я просто хотела все проверить, собака же все равно застрахована» не является достаточно искренним.

Работа практикующих ветеринаров заключается в том, чтобы предоставить необходимую медицинскую помощь пациентам в пределах тех средств, которыми они обладают. Сюда входит и сумма страховки. Страховка меняет наше поведение, ведь мы же все люди. В таких пограничных случаях, когда вы прикидываете, а нужно брать на анализ кровь или нет, то легким ответом для обеих сторон – врача и пациента – будет «конечно, берем», потому что платит третья сторона, вот так все просто. Если расходы на одну процедуру влекут за собой отказ от более важного вмешательства позже, то тут наша работа должна заключаться в том, чтобы решить, что является большей необходимостью, и исходя из этого советовать клиенту соответственные необходимые шаги. Более того, ненужные процедуры неизменно накрутят вам большие премиальные в конечном итоге; но тогда мы рискуем иметь дело со все большим количеством незастрахованных животных. Так что придется находить разумный баланс. В сегодняшнем контексте я всегда делаю акцент на том, что владелец животного (или фермер) и ветврач представляют собой одну команду, мы работаем сообща, чтобы дать как можно больше нашим пациентам.

Есть еще один момент, на котором я хотел бы сделать акцент. Этика. Наличие ресурсов и способности что-либо делать не означает, что это следует делать. Это трудно понять. Хозяин требует, и животное, вероятно, получит какую-то пользу, а ветврач может отсоветовать так поступать. Иногда правильным решением будет сказать «нет» и перестать что-либо предпринимать, принять как факт, что мы дошли до конца пути. В прошлом у меня были случаи, когда я отказывался подвергать животное дальнейшему лечению. Не потому, что у меня не хватало знаний, а потому, что для животного это не принесло бы никакой пользы. Иногда такое решение требует значительного самоконтроля со стороны ветврача. Если у ветврача своя собственная практика, он может продолжать в надежде заработать еще несколько сотен или даже тысяч фунтов. Ему даже не надо об этом просить – страховая компания все оплатит. К счастью, у меня никогда не было собственной частной практики и мне не доводилось проверять себя и свой самоконтроль таким образом. Кто же будет против обеспечивать свою семью финансово, ну хоть чуть-чуть побольше? Или же будем делать все правильно? Тем более что решение – вот оно, само напрашивается. Кто будет против чуть-чуть заработать, только руку протяни, деньги вот они, рядом?

Мы обязаны соблюдать баланс между пользой для животного в целом и болью, через которую оно обязано пройти до возможного выздоровления. Затем надо взвесить шансы животного на оставшуюся жизнь, и лишь тогда выносить окончательное решение. Процедура лечения и необходимое время на выздоровление являются решающими. Болезненная операция и четырехмесячный восстановительный период для двухгодовалой собаки, которой жить еще лет 20, – это одно. Та же самая операция для одиннадцатилетней собаки, которой жить от силы один год, – это другое. Неожиданно операция и послеоперационный период могут составить треть от оставшейся возможной продолжительности жизни. Этот пример чересчур упрощенный. Никто не знает наверняка, сколько кому суждено прожить, – об этом можно лишь догадываться. Поэтому ваш ветврач обязан дать вам рекомендации на основе НТН – сокращенно от «научный тык наугад». Верный или неверный тот тык, но врач почти всегда исходит из наилучшего расклада. Владельцу животного, возможно, трудно принять сказанное ветврачом. Его слова могут вас расстроить, вызвать чувство вины или гнева. Легко забыть, что ветврачу подобный разговор также не доставляет особого удовольствия. Врач, вполне вероятно, будет стараться тщательно подбирать слова, но ведь мы часто понимаем такие вещи с полуслова, по поднятой брови или неверной интонации.

Самым

важным является то, что обе стороны держат в фокусе благополучие пациента. Такое сделать намного, намного проще, когда у вас есть страховка, которая покроет все (ну или почти все).

Глава 12. Принц

Одна из наших администраторов подошла ко мне с извинениями. Позвонила некая миссис Претенциоза и записалась ко мне на прием. Она будет сопровождать свою подругу и ее маленького дружка, миниатюрную таксу по имени Принц. Миссис Претенциоза – самозваная «приятная во всех отношениях» дама. К тому же она считает себя целительницей и белой ведьмой. В разговоре по телефону целительница однозначно дала понять: она против врачей-мужчин, так что ей не доставит никакого удовольствия быть на приеме у меня. Я стараюсь такие претензии не принимать на свой счет. Если женщина предпочитает не встречаться с мужчиной-ветеринаром, наверняка у нее есть на то причины. Вполне возможно, что этот мужчина может напоминать ей о бывшем партнере-абьюзере, а может быть, о сыне, который погиб при невыясненных обстоятельствах? Может, это как-то связано с ее женским здоровьем, так что ей как-то неловко и неприятно, если врач – мужчина. Я никогда не навязываю свои услуги, но почему бы и не принять пациента, чтобы им не сидеть долго в приемной и не ждать женщину-врача? Если они откажутся – ну что же, проехали, мое дело – предложить.

Однако в случае с миссис Претенциозой я столкнулся с таким шилом в заду, с каким ни один ветврач любого пола не был готов справиться. У меня определенный протокол по приему клиентов: я принимаю всех. Я шотландец; и даже если вы зайдете в мой кабинет разодетый как английский король Эдуард Длинноногий, он же Молот Шотландцев, держа в руках куклу-вуду Мэла Гибсона из кинофильма «Храброе Сердце», утыканную стрелами и мечами, я все равно вас приму. Вы не обязаны мне нравиться, чтобы я вас принял, хотя не помешало бы. Короче, после обеда миссис П явилась ко мне на прием.

Миссис П – общепризнанная активистка, местная богема, художница, что подчеркивалось малиновым беретом, с которым она, кажется, срослась. Мы, как оказалось, пересекались с ней раньше, когда я лечил ее кота. Она привозила своего измученного страданиями Берти с жалобами на потерю в весе, хотя ел он, по ее словам, много. Беглый осмотр навел меня на мысль, что, по всей вероятности, Берти стал жертвой повышенной секреции щитовидной железы, гипертиреоза. Я порекомендовал сделать несколько лабораторных анализов, и вот с того момента у нас с его хозяйкой отношения испортились. Оказывается, мы в клинике были барыгами, сущими паразитами, по определению моей клиентки. Наша клиника предоставляла часть услуг по программе Королевского общества защиты животных (RSPCA) или же через благотворительную организацию «Народная ветеринарная амбулатория» (PSDA). Нам разрешалось предлагать некоторые субсидии и даже бесплатное обслуживание в рамках их проектов. Но, по правде говоря, обе эти схемы нашей ветпрактике приносили только потерю средств, однако владелец клиники продолжал предлагать их, потому что клиника находилась в сельской местности, клиенты – жители этого района, и получалось, что мы были там не только бизнесом, но и социальной службой защиты и поддержки населения. После нескольких телефонных звонков и заполнений различных форм мы, наконец, смогли предложить субсидии. Анализы подтвердили, что у Берти гиперактивная щитовидка, а в остальном у него все в порядке. К счастью, с этой проблемой можно справиться медикаментозно, хотя принимать лекарство придется пожизненно. Я отправил миссис П в аптеку и пригласил вернуться на повторный прием через две недели.

Спустя несколько дней миссис П накатала на нас жалобу. «С какой стати, – писала она, – мне приходится давать таблетки коту два раза в день?» В интернете она прочитала, что есть лекарство, которое можно давать один раз в день. Нам пришлось объяснить, что то лекарство, про которое она читала, еще не прошло одобрение у наших благотворительных партнеров на тот момент. На что нам было сказано, что это просто возмутительно. Миссис П любила животных и была приличным человеком, а мы же здесь все шарлатаны и к тому же дураки. После непродолжительных переговоров и заполнения еще нескольких форм, в которых было указано, что миссис П в силу своих художественных и колдовских обязанностей не может придерживаться двухразового режима приема таблеток, одна из благотворительных контор дает согласие на выделение пусть не бесплатных, но сравнительно дешевых таблеток, которые можно пить раз в день.

На следующем приеме выяснилась реальная причина проблем миссис П.

– Я привезла к вам кота в надежде, что вы его усыпите, – заявила она.

– Неужто? – удивился я, не понимая, куда она клонит.

– А вы мне заявляете, что у него гипертермия.

– Гипертиреоз, – поправил я.

– Да это неважно, вы же поняли, о чем я. А вы тут развели на лечение, и не успела я глазом моргнуть, как вы тут назначаете таблетки, от которых он начал толстеть. Вы только посмотрите, как его разнесло.