Никогда_не...
Шрифт:
А девочка она талантливая, поэтому, в дальнейших успехах ее показательных акций я не сомневаюсь. И очень не завидую ее будущим жертвам.
— И что вы сделаете, Полина Александровна? — наконец, разжимает побледневшие губы Кристина, не пытаясь спорить или отнекиваться.
— Я сдам тебя с потрохами. Чтобы больше не было никаких Виол. Ни тех, кого вы загоняли в угол, требуя у них записи с показательными извинениями.
На секунду она недоверчиво жмурится, а потом я слышу презрительный… то ли смех, то ли фырканье.
— И что вы предъявите — просто вашу запись, и все?
— Не только, Кристина.
Ага, вот и оно, время открыть последнюю карту.
— Записи из твоего онлайн дневника. Там есть очень красноречивые моменты. Если их сопоставить с записью вашего разговора, картина нарисуется очень интересная.
Она снова смотрит на меня, сжавшись, как струна, готовая выстрелить.
— Вы не докажете, что этой мой дневник.
Даже не пытается спорить, что это не ее. Отлично. Хоть что-то она признаёт.
— Докажем. По авторским иллюстрациям. По твоим автографам на них. Пусть это непрямые доказательства, но, поверь, для того, чтобы заинтересовать кого надо твоей уникальной личностью — достаточно. И есть еще экспертизы, Крис. Я лично оплачу все услуги экспертам и частным следователям, чтобы они собрали все доказательства и взяли тебя за жопу. Чтобы ты поняла, что нельзя бесконечно гадить исподтишка. Вершители судеб здесь не нужны никому
Сама себе удивляюсь, как я умею блефовать. Я ведь на самом деле не думала заходить так далеко. Мне всего лишь нужно прогнуть ее железобетонную уверенность, что все в мире козлы, одна она — бедняжка. Но теперь мне самой нравится моя идея. А почему бы и нет? Еще раньше об этом нужно было подумать. Насчёт частных расследований вот — какая хорошая идея.
Неужели я на самом деле хочу упечь ее в колонию?
И, впервые ясно задав себе этот вопрос, понимаю — да, хочу. Теперь я уверена, что она этого заслуживает.
— Так что, Кристина? По-прежнему стоишь на том, что это ты жертва, а все остальные — гады?
Она продолжает смотреть и смотреть на меня, крошечные зрачки в глазницах мечутся из стороны в строну, трогательные бровки высоко приподняты — ну что страшного может сделать этот ребенок?
А вот может. Дети более жестоки, ревнивы и категоричны, чем взрослые. И подтверждение этому я получаю тут же.
— Да пошла ты… Полина Александровна!
И, резко развернувшись, она хватает собственную сумку и бегом устремляется от меня к выходу, к обнесённой верёвками зоне, не оборачиваясь, ничего не говоря и только как-то странно, особо бережно придерживая сумку.
Странная жестокая и несчастная девочка. Только сочувствия к ней у меня больше нет.
Спустя секунду после того, как Кристина пулей пролетает мимо охраны, я взмахом руки даю понять, что мероприятие окончено.
Всё. Дело сделано, все карты брошены на стол, и теперь я вольна в своих поступках. Завтра — уже завтра я поговорю с друзьями, способными проконсультировать меня в этом странном с правовой стороны деле. И тогда мы вместе решим, как привлечь Крис к ответственности.
А в том, что я буду что-то делать, я не сомневаюсь. Но это все завтра. А сейчас я феерически напьюсь. И мне плевать на
Буду сегодня бузить и спать, как Вэл, на столе в подсобке.
Слышу свой смех со стороны — и только сейчас понимаю, что до сих пор стою в фотозоне, сжимая в руках камеру, глядя перед собой невидящим взглядом, еще и разговаривая сама с собой.
Привет, неадекватная Полина. Иди уже напейся.
Мой взгляд скользит по толпе расходящихся зрителей — все, теперь, когда я не могу взаимодействовать с ними как известный фотограф, я им не нужна и не интересна. Как и они мне, впрочем.
Тогда почему на меня вдруг накатывает волна тоскливого одиночества? Пусть я знаю ответ — вечный отходняк после съёмки, опустошение после того, как отдала и пропустила через себя слишком много, но это понимание не облегчает моих чувств. Мне вдруг хочется просто обменяться взглядом с другом — с Вэлом, которого я чуть не убила сегодня. Или с Дэном. Пусть даже с тонким Сережкой. Или с Эмель… Хотя, нет, в ней я уже не уверена.
Но больше всего мне не хватает сейчас не их, а совсем другого человека. Недолго думая, достаю из кармана мобильный и отсылаю текстовое сообщение Артуру: «Как ты? Очень скучаю и хочу увидеть»
Я не видела его с самого раннего утра, а сейчас уже вечереет… Это слишком долго. Хочу с ним встретиться. Хочу, чтобы он меня обнял и просто сказал, что все будет хорошо.
— Полинка! Полинка-а!!
Выхожу из сомнамбулического состояния и вижу Дэна, несущегося мне навстречу, раскинув руки.
— Ну что, ни-сы?! — радостно кричит он мне в лицо, залетая в опустевшую фотозону, которая больше не охраняется и никому не нужна. — Ты молодчага! Держи пятюню! Оп! — он резво хлопает ладонью по моей вялой пятерне. — Спасибо тебе! Вот от души спасибо… систер! — и обнимает меня, бережно и благодарно.
Так, не реветь, не реветь Ну, подумаешь, провели классное мероприятие. Абсолютно рядовое. Что тут такого? Но тут же понимаю, что нет, не рядовое. Пусть это всего лишь провинциальный городок. Пусть половина народу ничего не поняла. Пусть об этом скоро забудут — жизнь каждый день подбрасывает тонну новых инфоповодов. Но что-то подсказывает мне, что для многих из нас — для Дэна, Вэла, даже для тонкого Сережки этот вечер навсегда останется в памяти. И я могу сказать, что по степени удовлетворения от работы — это одна из самых классных моих съёмок, за последние несколько лет.
Все было очень круто. И необходимо. Именно в это время, в этом месте.
— Я в шоке, Полинка, честно, в шоке! Сам не ожидал! — в обнимку как старые приятели мы плетёмся с Денисом к кофейне, из которой постепенно выходят посетители, получая на выходе флаер на какую-то очередную скидку. — А я, ты знаешь, что-то такое почувствовал… Что мы ж все время с народом работаем, да? Так мы не просто кофе можем продавать и десерты. А еще и какие-то идеи там, наши взгляды внушать — как мы живем, чего хотим сделать, что зашквар, а что нет. Чтобы к нам ходили классные пацаны и девчонки, а не мудаки какие-то. Вот так же можно, да, Полинка?