Никогда_не...
Шрифт:
Отлично, вызвалась. Чтоб тебе пусто было, как сказали бы здесь. Сидела бы в своей беседке, флиртовала бы с мальчиками — нет, побежала искать, сорока любопытная.
— Я сейчас приду. Скажи, чтобы не волновались, я скоро буду. Я почти готова, — говорю в тот самый момент, когда руки Артура обхватывают мои бёдра и вжимают в себя так, что хочется только одного — забросить все эти разговоры куда подальше, а Катерину послать к чертовой матери.
— А с кем вы там? Я ж видела, у вас кто-то есть! — раздаётся из-за дверей, и у меня даже щеки вспыхивают от возмущения, пока Артур,
— Тс-с, — безошибочно угадывает он мое настроение. — Говори, что ты с Василём, женихом своим. Она поймёт. Такое они все понимают.
— С женихом! — тут же отзываюсь я, повторяя его слова. — С Василием! Обсуждаем тут нашу… свадьбу!
Его раздолбайское настроение действует и на меня, вызывая какой-то хмельной задор, и я отвечаю уже не зло, а на взводе, на весёлом адреналине, который пульсирует в венах так, что они готовы ворваться.
И тут же получаю за это.
— Та вы шо! С Василем, значит? Так он же сам меня к вам и прислал. Как же так вышло, Полина Александровна? Сам, наверно, вперёд побежал и обогнал меня?
Ой… А вот этого я не могла предвидеть. Я не могу испугаться больше, чем в самом начале, потому что Артур смеётся ещё сильнее, и это только подогревает мой кураж.
— Скажи, пусть идёт к нему и сама все расскажет. И тогда ей всю жизнь непруха будет за то, что плохие новости принесла, — снова подсказывает он мне, говоря так близко, что его губы при разговоре касаются моей шеи, а слова как будто стекают вниз, к груди и животу тёплой волной, и на какое-то мгновение я растворяюсь в этом ощущении, до невозможности вдохнуть и выдохнуть.
— Полина, скажи…
— Можешь тогда идти и нажаловаться! — снова говорю я каким-то не своим голосом, срывающимся и дрожащим. — Он тогда тебя проклянет и тебе не будет счастья в жизни! Никогда! Василь — он такой, он колдовство знает!
— Офигеть… — продолжает весело поддевать меня Артур. — Ну ты загнула.
Угу, загнула. С волками жить — по-волчьи выть. Как там советуют вечные бизнес-тренеры — говори с аудиторией на ее языке.
— Вот вы бесстыжая, Полина Александровна, — в голосе Катерины уже слышится обида. Да неужели? Наверное, это я приглашала ее к себе, а теперь отказываюсь впустить? — Сами голову всем морочите, а меня проклёнами пугаете. Вам эта брехня тоже просто так с рук не сойдёт. Вам тоже икнется!
— Икнется-не икнется, на себе можешь проверить! — не на шутку завожусь я. — Уходи, и передай Вэлу… Василю, что я скоро вернусь! И перестань за мной шпионить, а то…
— А то что? Заговор на меня наведёте? Так я вас не боюсь! Любая ведьма рано или поздно на своих проделках и попадается, ясно? А я честная, мне бояться нечего! Я с любовниками не обжимаюсь, еще и в чужом доме! Вот я молодому хозяину расскажу, что вы в его комнате вытворяете, он вас сам выгонит, он такого не потерпит никогда! Брехуха! Сучка гулящая!
Теперь очередь Артура удивляться до расширившихся глаз —
«То, что прощают мужику, баба бабе никогда не простит» — вспоминаю я фразу из детства, услышанную то ли от соседок, то ли от маминых подруг, то ли от самой Тамары Гордеевны, когда она поучала старших дочерей уму-разуму.
Да, вот так вот, Артур. Добро пожаловать в реальный мир.
— Так, всё. Это уже перебор, — еле слышно говорит он. — Ну, пусть подойдёт, пожалуется. Разберёмся. Давай так… — умолкая, он ждёт какое-то время реакции из-за двери, но на этот раз там тихо. Правда, выглядит это ещё более подозрительно, чем настойчивое желание Катерины влезть к нам. Черт ее знает, может и вправду побежала искать помощь, чтобы вывести меня на чистую воду. — Ты иди сейчас к ним. Иди, как ничего и не случилось. Если услышу, что она языком треплет, я ее успокою. Ну, Полин? Не боишься, нет? — он поддевает пальцем мой подбородок, пока я напряжено смотрю перед собой.
— Да щас… — возмущённо шиплю я, больше разозлённая невозможностью ответить девице, чем ее оскорблениями. Вот Тамару Гордеевну, сидя в шкафу, я боялась. А здесь… лёгкая досада, как будто меня царапнули, а я не дала сдачи. Но до чего же глупо — такой конфликт и на пустом месте. Кажется, я начинаю понимать, почему в маленьких городках и сёлах кто-то всегда против кого-то дружит, идут постоянные разборки и скандалы, а поводы чаще всего — незначительные. Как в той самой классике, которую так не любили читать мы с Наташкой на уроках литературы — когда годами шла семейная война между соседями — и все из-за упавшей не на ту сторону забора грушки.
— Полина… Слушай меня. Слушай меня! — он снова разворачивает к себе, не дав возможности отвернуться. — Иди к ним, на ужин. Прямо сейчас. Я пойду другим ходом и вернусь со своей стороны дома. Слышишь?
— Да.
— Гулять сегодня будем долго, я все эти праздники знаю. Ничего не бойся и чувствуй себя как дома, кто бы что ни ляпнул. Понятно тебе?
— Понятно.
— До трёх часов все разойдутся, у нас всегда так. Дед не разрешает никому засиживаться до четырёх. И тогда…
— А что не так с четырьмя часами?
— Волчье время, — не моргнув глазом, отвечает Артур.
— Ч-что?
— Волчье время, — спокойно повторяет он, его ладони, расслабляются и опускаются вниз — держать меня так настойчиво, чтобы я не отворачивалась и не психовала, больше не надо. Я опять недоверчиво улыбаюсь, больше не опасаясь того, что нас могут услышать. Нет, это не может быть серьезно. Какое еще волчье время?
— Время, когда день борется с ночью… Да ладно, Полин, ну мне так рассказывали, — Артур смущается в ответ на мой насмешливый взгляд. — И что в этот самый час, с четырёх до пяти, творится все самое плохое — люди умирают от инфарктов, все убийства и серьёзные ограбления происходят как раз перед рассветом.