Никогда_не...
Шрифт:
— Хорошо. Договаривались так договаривались. Теперь моя очередь, — глотком горячего чая запиваю признание, которым хочу поделиться с ним. — Да, это личный интерес. Хоть и не касается напрямую меня, но я… Просто я знаю немножко больше, чем ты. Чем все. И у меня есть причины думать, что это был не просто прыжок ради ста тысяч лайков.
Я не хочу скрывать от Артура разговор, который подслушала в курилке. В конце концов, он один из тех, кто знает всю подноготную этого города, кто был на месте трагедии после того, как она случилась, кто закончил эту же школу, пусть давно — но в отличие от того же Дэна, я могу на него положиться в плане сохранности
Он слушает меня, подавшись вперёд, все еще хмурясь и почти не притрагиваясь к еде, в то время как я тащу один бутерброд а другим, совсем забыв, что жевать во время разговоров — неприлично. К черту приличия. С ним я чувствую себя так свободно, что влёгкую выбалтываю даже то, как пыталась найти инфу о нем в сети, ловя интернет-сигнал из окна школьного туалета.
Несмотря на сдержанную настороженность, которую вызывает в нем мой рассказ, над этим фактом он смеётся, переспрашивая несколько раз: «Что, правда?»
— Я не веду соцсетей, Полина. Так что вряд ли ты что-то найдёшь. Хотя попытка была зачётная.
— А почему? Да сейчас все ведут соцсети! Просто, может, ты не нашёл еще своего? Я вот все эти паблики-шмаблики в фейсбуке и вконтакте терпеть не могу, какие-то они такие… Ну реально, скопище бреда. А вот инста — совсем другое!
— Инстаграм? — фыркает Артур. — Ещё хуже. Парад самовлюблённых идиотов. Если, конечно, это не по работе… — тут же поправляет он, глядя на мое вытянувшееся лицо. О, ещё один любитель ставить диагнозы по соцсетям. Но, если в случае с Кристиной меня это разозлило, то слова Артура вызывают легкую улыбку. Ну и пусть он заблуждается, ему можно.
— Нет, Полин, это не мое, — он упрямо качает головой в ответ на мой выразительный взгляд. — Мне просто неинтересно. Скучно. Читать все это, писать. Смотреть, как выпендривается очередной мудила. И, если честно, у меня нет…
— Времени, — заканчиваю я вместе с ним, вспоминая его вечно трезвонящий телефон, о котором сейчас успела забыть только потому, что он оставил его в машине.
— Да. Я в свободный час лучше сыграю на корте, чем буду в телефоне зависать. Все равно там какое-то отборное говно чаще всего постят. Мне малые… — на секунду он сбивается, и, словно задумавшись о чём-то, продолжает, — и так все сплетни доносят, когда видимся. Вот про Виолу и этот хайп, что успели развести за день, я от них и узнал. Но чтобы ее кто-то травил… Не помню такого. Хотя нет. Там была одна история. С этими ее пьяными фотками. Думаю, ты слышала уже.
Я согласно киваю, и жду, пока он дальше начнёт говорить.
— Так вот… Даже это быстро ухитрились замять, вроде как ничего особенного. Ну, реально — кого сейчас таким удивишь? Как там говорят, чёрный пиар — лучший пиар, да? Она только популярнее стала. Вот и понесло ее окончательно… — Артур снова останавливается, чтобы подавить всколыхнувшееся в нем раздражение. — Так что я, Полин, вижу в этом только подростковую дурь. И желание популярности любой ценой. Вот такую, без разумных краев, на которой сейчас многие повёрнуты. А эти странные слова про тень и тому подобное… Да они просто заиграться могли, и все. Ты не знаешь, как у меня малые отношения по телефону выясняют. Я один раз подслушал — тоже, как ты, случайно. И охренел. Там и «умри, тварь» было, и «выпей яду» и что-то даже про проклятия. Это у них язык общения сейчас такой. В интернете все, что угодно, можно писать, вот они и в жизнь это тащат. И с Виолой так. Это могла быть какая-то обычная ссора — просто по пьяни их понесло. Они сейчас часто
— Сколько у тебя сестёр? — с улыбкой спрашиваю я. — У вас классные отношения, если ты так много о них знаешь. Подростки обычно не посвящают взрослых в свои дела.
— Несколько, — уклончиво отвечает Артур. — Не знаю, кто там не спешит, я все об их жизни знаю. Даже то, что не хочу. Нашли советчика… — с притворным недовольством бурчит он. Но меня не обманешь.
Я вижу — он любит этих девчонок, как бы ни старался не выдать себя. Видимо, самые сложные отношения у него с матерью — и я догадываюсь, почему. В разговорах Артур ни разу не упоминал об отце, и я почти уверена, что его у них в семье нет. С этим связана и его привычка решать проблемы на правах главного, и резкий тон, которыми он раздаёт указания, и покровительственное отношение к младшим. Знаем, видели, проходили.
Что такое истеричная, замкнувшаяся на себе после развода женщина, которую раздражают твои короткие юбки, твоё кокетство, твой интерес к мальчикам, и прочие «все эти глупости», я прочувствовала на собственной шкуре. Как будто, поставив для себя крест на мужчинах, они не прощают другого, более легкого и беззаботного отношения, того, что кто-то может не считать «этих козлов» исчадиями ада и источником всех бед.
«От мужиков — одни проблемы»
«Поматросят и бросят!»
«Опозоришь меня — домой моешь не являться»
«Принесёшь в подоле — придётся сдать в детдом. Я тебя с твоим выблядком кормить не буду».
Одной из причин, почему мне не хотелось приезжать домой на каникулы, были вот такие разговоры, которые звучали по сто раз на дню, даже когда я пыталась поговорить просто о погоде или о какой-то прочитанной книжке.
Сыновья таких матерей чаще всего сталкиваются с другим — их берут не в противники, а в сообщники. Именно на них начинают вымещать свою любовь, а после — претензии и капризы. На тех, кто не сбежит, не изменит с другой, не променяет на более молодую или покладистую. На своего лучшего в мире мальчика, которого многие так и называют «мой принц», «мой идеал», «мой самый лучший мужчина».
«Я воспитаю его под себя», — часто говорят они. «Чтобы никто так, как я не обжигался». Забывая добавить то, что на самом деле стоит за этими словами: «Я его никому не отдам».
Сложно все это. Как же это сложно, продолжаю думать я, глядя на Артура, который, склонившись над экраном макбука, внимательно просматривает те группы и странички, которые я нашла, пытаясь что-то накопать в интернете. Сложно общаться с ним так близко — и в то же время держать за тонкой стеной его остальную жизнь, которая рано или поздно прорвется сквозь заслон.
Только когда это будет? Неизвестно. Это может случиться в любую минуту. Хоть сегодня. Хоть завтра. А, может и через несколько дней.
А, может, уже случилось, только я об этом не знаю.
— Эй, ты здесь? — он смотрит меня, прищурившись и уголок его губ медленно ползёт вверх. — О чем задумалась?
— Никогда не пытайся узнать чужие мысли, — повторяю я то, что уже говорила ему сегодня. — Тем более, если думают о тебе.
— Обо мне? Ну-ка, ну-ка… — закрывая макбук, он подходит ко мне. — Колись.