Никогда в жизни
Шрифт:
Парень достал «уоки-токи»:
— Макс, Костя, я у двойной березы, давайте сюда, — после чего обратился ко мне. — Спокойно, все в порядке. Меня зовут Николай. Медведей тут нет, бандитов тоже, можно расслабиться. Давай-ка глоточек, — он протянул мне фляжку, я хлебнула, закашлялась, он легонько похлопал меня по спине. — Я вас узнал, вы Рита, журналист, про вас шеф предупреждал. Где и что стряслось, кто вас напугал?
Спокойный голос, ощущение надежной мужской руки, ну и коньяк тоже оказали свое целительное действие: зубы перестали стучать, а голос начал вроде бы повиноваться.
—
— От какой?
— Левой.
— Откуда левой?
— Как откуда? А, понятно, ниже по течению. Там, чуть выше тропы...
— Нижней? — уточнил Николай. Неужели я выгляжу до такой степени свихнувшейся?
— Да. Там кто-то... — я запнулась, потому что на самом-то деле это было уже «что-то»... — Ну, лежит, наверное, с обрыва сорвался...
— Как он ухитрился? Ладно, разберемся. Живой?
— Нет. Наверное, нет. — Поправилась я. — Пульса нет.
— Однако... — Николай посмотрел на меня с явным интересом, так что я почему-то даже смутилась.
— На запястье нет, а сонную я трогать побоялась. Да все равно, у него глаза открыты, и зрачки на свет не реагируют.
— Н-да, интересная у вас форма страха...
Из темноты появились еще две пятнистые фигуры.
— Костя, проводи девушку домой и посиди с ней. Макс, пойдем глянем, кого-то угораздило с обрыва свалиться, похоже, насмерть. Рита, вы его не узнали?
— Не знаю, — я помотала головой с каким-то смутным чувством вины. — Он такой страшный...
— Ну пульс-то проверили…
— Да, а вдруг бы он еще живой был...
— Ладно, двинулись, — скомандовал Ник.
Я никак не могла попасть ключом в замочную скважину, так что Косте, должно быть, надоело наблюдать мои мучения, и он открыл дверь сам. Бережно усадил меня на диван и озабоченно поинтересовался:
— Может быть, Катюшу вызвать? Ваш коттедж она обслуживает?
— Она, только что же ее тревожить, я вообще-то в норме.
— Ну, если это норма... — с некоторым сомнением согласился Костя.
— Да и вы можете идти, со мной правда все нормально, сейчас чаю выпью и будет полный порядок.
— Ах да, извините, — он принялся готовить чай, продолжая говорить что-то успокаивающее. — Мне Коля велел с вами посидеть, значит, так тому и быть. Да и вообще, все-таки такое потрясение, вдруг сердце забарахлит... Коньяку в чай добавить?
— Да нет, не стоит, — поразмыслив, отказалась я. — Ведь мне, наверное, еще с милицией общаться придется? Кстати, о милиции. Наверное, его должен еще врач осмотреть?
— Если еще кто-то понадобится, ребята вызовут. А про коньяк я Катерине все-таки скажу. Или, может, валерьянки? Как сейчас самочувствие?
— Ладно вам, неужели уж у меня такой потрясенный вид?
— Не очень. Хотя должен бы. Чего вас в обрыв-то понесло?
— Да погулять перед сном пошла.
— Без фонарика?
— С фонариком. В кармане.
— Почему в кармане?
— В темноте интереснее. Ну, в самом деле, что такого? Дура-баба-деревяшка сбилась с тропинки. Лезла по этим дурацким кустам, вот и налетела. Сама виновата.
Когда женщина заявляет, что она «сегодня
— Ладно, Костя, не будем о грустном, лучше вот что скажите. Василий Данилович что-то такое говорил про конную охрану. А вы вроде пешком патрулируете?
— Верхом — только по периметру. По территории смысла нет. Разве что зимой, когда народу мало.
— У вас и зимой отдыхают?
— Тут зимой еще лучше: и лыжи, и рыбалка великолепная, на обрыве лыжный трамплин устанавливают, и санная трасса отличная.
Минут через пятнадцать появился Коля и почему-то в сопровождении Катюши. Прислонился к дверному косяку и предложил:
— Хорошо бы тебе до милиции у соседей посидеть. Ты ведь с ними знакома?
— Так, слегка... а… это был...
Николай мой «вопрос» понял сразу:
— Он. Сосед твой. Виктор Петрович Голубь.
Ах ты, черт меня возьми, я же его знаю! То есть, не то чтобы действительно знаю, встречаться не встречались, но по долгу службы фамилию эту я помнила. Мало того, что управляющий банка «Град» — с этой публикой я как раз знакома не очень — но на прошлых выборах баллотировался в городскую Думу. Правда, не прошел. Ну надо же, а вчера, когда знакомились, ничего в башке не щелкнуло. Виктор и Виктор.
Соседский коттедж стоял пустой. За пару минут мы обежали его весь. На столике в «гостиной», где давеча мы писали пулю, — полупустая бутылка перцовки, пепельница, две рюмки и блюдце с лимоном. На половине Тины... я постаралась осмотреться — вчера я сюда не заходила. У кровати громадное блюдо с фруктами: груши-яблоки, апельсины-лимоны-мандарины, манго, киви и прочая экзотика. На полочках в ванной аккуратная батарея разнокалиберной косметики: от супердорогой серии на черной икре до тюбика с детским кремом и бутылька с огуречным лосьоном. Неужели она этим пользуется? Там же почти чистый спирт, кожу пересушивает кошмарно. А… нет. Вот она чем умывается, по примеру всяких моделей. В корзинке для мусора две пластиковые бутылочки из-под минералки. Из любопытства я заглянула еще и в аптечку — ничего интересного. Витамины, аспирин-анальгин, активированный уголь, валидол, но-шпа, нашатырь, бинт, вата, перекись.
И во всем коттедже ни одной живой души. Ну, собственно, одна из проживавших тут «душ» уже и неживая вовсе, а вот другая где?
— Коль, — вмешался вдруг молчавший до этого Костя, — ручаться не буду, но, по-моему, я час назад видел ее в баре.
4.
Никто не является тем, кем он выглядит.
Арнольд Шварценнеггер
В баре вовсю гудела юная и порядком уже набравшаяся компания. Разгрома, правда, пока не учиняли, однако гуляли шумно. Тина сидела в дальнем углу, и делала вид, что окружающая действительность ее совершенно не касается.