Никого нельзя обижать! Семестр І
Шрифт:
Выслушав слова искренней благодарности за спасение меня, такого хорошего, от неожиданно подкравшейся голодной смерти, Ярослава Олеговна (под конец визита я вспомнил-таки, как зовут маму Лады) наказала моей подруге обязательно следить за режимом моего питания и вообще приглядывать за мной в оба глаза. После чего обе – и старшая, и самая младшая, всё ещё слегка обеспокоенные, женщины загрузились в легковушку и, бибикнув на прощание, оставили прижавшуюся к моей руке Ладу в наступающих вечерних сумерках.
Девушка, тяжело вздохнувшая после расставания с родственницами, выполняя полученный родительский наказ, не отпуская захваченной,
А я … А что я? Я через некоторое время спокойно лёг спать, перестав «горевать» о случившемся. И уже сквозь первый сон и открытое окно слушал довольные голоса вернувшихся из ресторана «весёленьких» учительниц.
Да уж – занятным получилось окончание первой моей дежурной недели!
***
Глава 3
Первая патронатная государынева гимназия. 11 октября 2086 года. Утро.
Не успел я принять душ после окончательно поднявшей моё настроение зарядки, как уложенный на стол коммуникатор громко сообщил, что кто-то без спросу засунул в него своё, несомненно, важное сообщение. И кто этот жестокий, бессовестный абонент, что потревожил меня на голодающий который день желудок?
– Почему голодающий? – спросите вы. – Неужели нельзя чего-нибудь в него забросить, чтобы обеспечить работой этот бездонный биологический реактор? Тем более что сам хвастался наличием холодильника с припасами в его прохладных, а местами даже холодных, внутренностях.
Всё потому, что я, как любил сто лет назад говорить наш военрук, пытаюсь «стойко и мужественно перенести все тяготы и лишения» гимназической службы, которые посыпались на меня в этом месяце. Что пока удаётся сделать, хотя уже начинает слегка напрягать.
Так что, тяготы и лишения есть, а вот припасов нет! Как и денег, чтобы их приобрести.
Как так получилось? Ведь и стипендия, обещанная директором, пришла в конце сентября, намекая о безбедном существовании в течение следующего месяца. И мама Маша, не забыв о своём приёмном сыне, в начале октября постаралась обеспечить мне то, на что намекало денежное пособие от государства.
Да только безбедность эта продлилась чуть больше недели. Я даже потратить почти ничего не успел – так, затарился немного овощами и фруктами, многодневные запасы которых делать даже не собирался. Зачем? Ведь каждодневно и круглосуточно в местных супермаркетах можно было приобрести всякие пригодные в пищу образцы флоры и фауны планеты Земля, причём самые свежие и на любой, самый изысканный и притязательный, вкус. Как и простые продукты питания, привычные обычному советскому школьнику. А картошки ещё с прошлого месяца у меня несколько штук оставалось. И десяток яиц с кусочком сала в холодильнике можно было при желании обнаружить. Так что, как говорится, расслабился я на капиталистическом изобилии.
А вот то, что можно не найти денег на покупку всего указанного, я даже предположить не мог. Причём при их наличии на расчётном счету. И я бы ещё какое-то время этого не обнаруживал бы, если б не прочитал странное уведомление от государственного банка, в виртуальных сейфах которого хранятся все
Пришедшее ночью сообщение, я по невнимательности прочитал только после окончания занятий. Сухими, казёнными формулировками меня ставили в известность, что: «В связи с началом проведения предварительного расследования, организованного финансовой инспекцией Министерства внутренних дел Руси в отношении гражданки Кочур Марии Степановны по заявлению № … от … числа, по требованию следственных органов доступ к расчётным средствам на дебетовом счету № … частично ограничен».
Далее, в последующих строках полученного «письма», передо мной ещё искренне извинялись за причинённые временные неудобства, обещая восстановить все мои финансовые права и возможности после окончания проводимого фискальными органами расследования.
Сначала я офигел от того, что в отношении мамы Маши вообще проводится какое-то расследование, словно усыновившая меня женщина является какой-то преступницей. Не может такого быть! Я точно знаю, что моя местная мама не такая! Не только она успела меня хорошо изучить, но и я её тоже. Не могла такая удивительно добрая и порядочная женщина, как она, совершить что-то незаконное. Разве что по невнимательности или по незнанию. И то сомнительно.
Я тут же набрал её по телефону, под который маскировался мой любимый ПИКом, не подумав, что она в это время может быть, например, на операции. Переживал я зря, так как Мария Степановна оказалась дома и очень моему звонку обрадовалась. На мои встревоженные расспросы по поводу проявленного к ней непонятного интереса со стороны государственных органов мама Маша лишь весело отшучивалась, посоветовав не обращать внимания на временные неприятности, которые она вскоре обязательно уладит. Ещё похвасталась, что получила-таки грамоту маркизы, о которой я спрашивал в прошлом месяце. И получала она её вместе с моей тёткой Валей – тоже уже дипломированной маркизой. И что тётя, как всегда, передаёт мне привет, к которому, как обычно, присоединяется её дочка Лиза.
Слегка успокоенным я пробыл всего минуту, анализируя тембр голоса и интонации моей приёмной мамы, которые мне не совсем понравились. А потом, вспомнив о присланном в начале месяца графике её работы в Пензенской областной клинической больнице, я обнаружил, что именно сегодня и прямо сейчас она должна находиться непосредственно на своём рабочем месте, а не у себя дома.
Поняв, что ничего повторным звонком я не добьюсь, я набрал номер моей приёмной тётки – Кондрашовой Валентины Николаевны – сестры мамы Маши, которая, вот совпадение, также отдыхала в своей Пензенской резиденции улучшенной планировки от надоедливых пациентов той же городской больницы. И снова мне не понравился тон, которым меня успокаивали и говорили, что скоро всё будет хорошо и просто замечательно.
Немного поразмыслив, третий и четвёртый звонки я сделал по номерам отделения реанимации и интенсивной терапии и терапевтического отделения, заведующими которых были мои внезапно отдыхающие от работы родственницы. И по одному, и по другому номерам мне любезно рассказали, что обе разыскиваемые мною женщины временно не могут подойти к телефону, так как находятся вне возглавляемых ими подразделений лечебницы. И причину их отсутствия на рабочих местах мне сообщить никак не могут. Как и то, когда обе заведующие на них появятся.