Николай I Освободитель // Книга 10
Шрифт:
Несколько десятков альбомов, где я в меру своих художественных возможностей подкреплял все описанное иллюстрациями. Рисовал все подряд, начиная от знаменитых в будущем зданий до примеров техники, одежды, вариантов интерьеров, набросков географических и политических карт. Десятки набросков с дизайном автомобилей разных лет, самолетов, поездов, танков и космических аппаратов. Все что мог вспомнить.
В некотором смысле, в моем архиве хранился такой себе слепок сознания попаданца, совокупность моих знаний. Если все это суммировать и скормить какому-нибудь компьютеру то, наверное, можно было бы получить на выходе копию моего
— Это шутка? Если шутка, то она совсем не смешная, — сыну понадобилось около двух часов чтобы прочитать сделанные мною когда-то записи. Поскольку дневники я вел изначально только для себя, в них порой проскакивали достаточно жесткие оценки всему происходящему вокруг. Так, например мои мысли о необходимости — или ее отсутствии — сорвать заговор против Павла, современнику могли показаться поразительно циничными. А уж что я писал про своего первого воспитателя Ламсдорфа и вовсе не прошло бы ни одну цензуру, поскольку по большей части состояло из матерных конструкций.
— Нет, сын, я бы не стал устраивать подобных спектаклей, — я с кряхтением поднялся из-за стола и подошел к стоящему у стены бару. Последние годы я употреблял алкоголь совсем редко, но «насухую» обсуждать столь сложные темы был откровенно не способен. — Выпьешь?
— Да, пожалуй, — Саша выглядел изрядно пришибленным. Впрочем, мне кажется, что поверил он мне все еще не до конца, что не удивительно. Наследник отошел от стены и кулем плюхнулся в кресло, стоящее у чайного столика. Я налил коньяк в пару бокалов, один передал сыну и тоже сел напротив него.
— Спрашивай. Думается, у тебя очень много вопросов.
— Еще раз, — сделав глоток, алкоголя сын поставил бокал на стол и прямо посмотрел мне в глаза, — ты хочешь сказать, что являешься пришельцем их будущего в теле моего отца?
— Не совсем так, — я пожал плечами. — Я попал в это тело в момент рождения, так что считаю себя его полноправным владельцем. Но да, у моей души сохранилась память о предыдущей жизни, которая была в будущем. Если ты спросишь, как это все работает, то я не отвечу, не знаю. Первый раз я родился в конце двадцатого века и погиб в тот день, когда на планету упал огромный астероид. Собственно, в этот день погибло все живое на Земле.
— Все живое? — Тупо переспросил собеседник, сознание регента-цесаревича явно перегрузило от поступающей информации и, кажется, немного заклинило.
— Ну да, со всем живым, наверное, я погорячился. Уверен, в океане точно что-нибудь выжило, да и в целом на планете полно видов, которые способны пережить подобный катаклизм. Может даже из людей кто-то остался в секретных бункерах, но цивилизация в том виде, в котором ее все знали, совершенно точно была уничтожена.
Некоторое время мы сидели молча, наследнику явно нужно было время чтобы уложить новость у себя в голове.
— С другой стороны это многое объясняет, — видимо у себя в голове он наконец пришел к каким-то выводам, которые теперь был готов озвучить.
— Что именно?
— Все это поразительное предвидение. В политике в науке, даже в географии. Не просто так мы нашли золото сначала на Аляске, потом в Калифорнии, а потом с такой остервенелостью вцепились в пустой, никому особо не нужный поначалу кусок земли на юге Африки.
— Да, там, если мне не изменяет память, самые больше запасы золота в мире.
— Идеи по оружию, по реформам, все эти новинки, которые так хорошо продаются. Железные дороги?
— По железным дорогам мы опережаем Россию из моей истории лет на тридцать-сорок. Там первую ветку Питер-Москва достроили только в начале пятидесятых.
— Не может быть, — для привыкшего к известной ему реальности, в которой Россия прочно удерживала первое место — ну хорошо, может быть, она его делила с Великобританией — по внедрению различных технических новинок, Александра новость о том, что может быть все гораздо хуже, стала явно не слишком приятной.
— Поверь, там, — я сделал неопределённое движение рукой себе за спину, — императоры из династии Романовых совсем не блистали. Довели страну до трех революций и закончили как Людовик.
— И я?
— Ну я бы не стал тебя отождествлять с тем Александром II. — Я пожал плечами, тут мы входили на весьма тонкий лед предположений, ведь фактически даже самое мелкое изменение должно в итоге вылиться в появление на свет новой личности. — А к 1818 году уж изменений было совсем не мало.
Это я сыну и попытался объяснить. Тем более что я даже не помню, на ком в моей истории был женат Николай I, так что может быть, у его сына и мать была другая. Как уж тут отождествлять двух совсем разных людей.
— Кажется, у меня сейчас взорвется голова, — сын взял в руки бокал с коньяком и разом опрокинул остававшиеся там грамм сто в рот.
— Верю, — я кивнул. — Тебе нужно будет в ближайшее время перечитать все материалы, которые я подготовил, чтобы у меня была возможность при необходимости дать свои пояснения.
На то, чтобы вчерне ознакомиться с большей частью моей писанины о прошлом и будущем, у наследника ушел добрый месяц. Все же ему кроме без сомнения интересного экскурса в будущее нужно было еще и повседневным управлением империей заниматься, эту нагрузку с него тоже никто не снимал. Впрочем, сорок пять лет — расцвет мужчины как профессионала и государственного деятеля, сил еще много, наработан собственный опыт, еще есть возможность планировать далеко вперед, так что я был уверен, что Саша справится. И он, собственно, справлялся.
— Но как можно быть настолько тупыми и недальновидными? — Мы сидели на террасе Царьградского дворца, куда приехали на торжества по случаю годовщины возвращения города в лоно православия, отмечавшейся каждый год, и неспешно потягивая виноградный сок обсуждали не случившееся будущее.
Самое удивительное, что наследника больше всего поразили совсем не невиданные чудеса будущего: самолеты, ядерные реакторы, полеты в космос, компьютеры и роботы — все это проходило по категории научной фантастики и мало цепляло практичного и твердо стоящего двумя ногами в настоящем мужчину. А вот события альтернативной — или вернее будет сказать основной — исторической ветки в которой сгорела Москва, имел место заграничный поход, Россия спасла сначала Турцию, а потом и Австрию от развала, проиграла Крымскую войну, крепостное право отменили только в 1861 году и то не полностью, закабалив крестьян выкупными платежами, совершенно не налезали на голову привыкшему к другой расстановке сил наследнику.