Николай Васильевич Парин в письмах и воспоминаниях. Жизнь, посвященная океану
Шрифт:
В середине сентября зашли в Осаку. Прием здесь был более, чем холодный. Нас поставили на бочке в дальнем углу порта и разрешили побывать на берегу лишь по одному разу, поэтому не удалось съездить в древнейшие города Киото и Нара. Япония, конечно, чудесная страна, но, к сожалению, видел я там не так уж много. Центр города – типичный европейский, с широкими улицами, массой автомобилей, светящимися рекламами. Есть метро – чистое и просторное. Район порта и многочисленные районы окраин имеют характерный японский колорит, много лавочек, каких-то притончиков, сомнительного свойства, кабачков. На борт «Витязя» нагрянули торговцы различным барахлом. Приобрел японское кимоно для мамы, чайный сервиз из фарфора и из лакированного дерева. После Японии вновь спустились на юг к Филиппинским островам, сделали еще несколько разрезов и через Восточно-Китайское
«Очень жалею Мартина, но, конечно, его песня была спета. И все мы это знали. Он для меня был больше, чем собака. Не знаю, как привыкну к новой собаке, хотя по описанию она мне очень понравилась. Я здоров. Ишиас не беспокоил. Очень не хочется идти в 4-ый рейс, который не привлекает меня с точки зрения сбора материала – слишком северный район. Надо думать о диссертации. Я, пожалуй, бы пошел в 3-ий. Очень торопился писать. Завтра напишу Васе и Алеше. Крепко целую. Коля».
21.10.1957. «10 дней как мы во Владивостоке. Очень жаль, что у меня много дел с различной отчетностью, а то я бы обязательно полетел домой. Несколько раз съездил на охоту. Промок и простудился. Полный письменный отчет о рейсе еще дописываю. К счастью, память у меня хорошая и все виденное до сих пор живо стоит перед глазами».
Мог ли ты тогда предположить, что через несколько лет ты побываешь в Токио и в Национальном Музее в Осаке, где профессор Нишида-сан любезно покажет тебе аквариум с двумя огромными мантами и с китовой акулой, и проведет вокруг экспозиции «Тихоокеанского Огненного кольца – Япония, Алеутские о-ва, Калифорния, Эквадор, Антарктика, Большой барьерный риф».
Начало твоей научной деятельности, как ты считаешь, связано с проведением Международного геофизического года (1957-1958 гг.), когда океанографические исследования распространились на весь Мировой океан и охватили районы, далеко удаленные от берегов России. Первым объектом твоего исследования стала ихтиофауна эпипелагиали – приповерхностных горизонтов водной толщи. Тогда, как ты писал, возможности сбора материала по океаническим рыбам из-за технического оснащения судов были сильно ограничены.
1957-1958 гг. НИС «Витязь», рейс 26
Здесь привожу выдержки из твоих кратких дневниковых записей.
«О-ва Самоа. Виден низкий берег, заросший густым лесом. Далее холмы с вулканическими конусами и потоками лавы, доходящими до морского побережья.
Синее спокойное море Коро архипелага Фиджи. От острова отходят длинные коралловые рифы, о которые разбивается прибой. Пальмовые рощи, поселки с хижинами, покрытые пальмовыми листьями. Идем вдоль берега высокого скалистого о-ва Вити-Леву «Витязь» расцвечен флагами. Подходим к проходу в синюю низменную бухту полуострова Сува, защищенную высокими горами, покрытыми буйной растительностью. Острые скалистые гребни и пологие склоны со следами лавы.
Столица и порт Фиджи – чистый красивый город с асфальтированными улочками, со зданиями различных фирм и музеями. На пристани толпятся темнокожие босые фиджийцы с шапкой черных волос. Сбор кокосовых орехов, бананов, крупных ананасов. Бесчисленные лавочки индийцев, одетых в белые костюмы, заняты в основном торговлей в лавочках. Радушные, яркие с широкой улыбкой. Дорога, обсаженная тропическими деревьями, проходит вдоль моря в промежутках с песчаными пляжами. В устьях рек вязкие илистые берега зарастают густыми зарослями мангровых деревьев, распространяющих сушу в сторону моря. В этих солоноватых прибрежьях водятся рыбки-прыгуны Periophtalmus. В сотнях метров от берега все о-ва Фиджи окружены коралловыми рифами. Вечером в день отхода был концерт фиджийских национальных танцев и песен. Воинственные мужские танцы с палицами, мелодичное пение женщин и грациозные танцы девушек. Закупили на рынке свежей рыбы – и тунцов, и барракуд, а также крабов и креветок».
Архипелаг вулканических о-ов Тонга, на одном из которых клубится пар из кратера огромного вулкана. Заглянув в его черный зияющий кратер, ты напишешь: «Это напоминало предварительное ознакомление с адом. Запах серы, страшная жара, карабканье по скалам».
Подобное «карабканье», но на автобусе, произойдет и в 2003 г. в Сицилии, когда ты будешь подниматься к дымящемуся кратеру вулкана Этна среди
«О мгновение, ты прекрасно
Продлись, остановись».
«Через пролив Кука идем к Новой Зеландии в Веллингтон. Летучих рыб не видно, но альбатросы радуют своим присутствием. Древний народ маори на каноэ ловит рыбу. Крупный город, кишащий авто. Уровень жизни очень высокий. Удивительные редкие птицы киви поражают».
«Здание Университета Виктории на высокой горе с улочками, ведущими по склону. В связи с проведением Международного географического года, В. В. Богоров делал доклад в Королевском обществе Новой Зеландии о результатах экспедиции».
«Далее о-ва Новой Каледонии, порт Нумеа. Эвкалипты, сандаловые деревья, а на склонах гор пальмы и араукарии. Французская Полинезия охватывает в Тихом океане о-ва Таити, Туамоту и Маркизские о-ва. Посетителей полно на корабле».
Кстати, вдоль этих островов была исследована впадина Тонга – одна из глубочайших океанических впадин в южном полушарии, впадина Кермадек и Ново-Гебридская, которые представляют собой глубокие желоба на дне океана, шириной 5-Ю км. Температура воды на этих глубинах 1-2°С тепла, но благодаря постоянным подводным течениям эти воды находятся в постоянном движении. В них есть кислород и обитают различные животные, кроме рыб. Одна из впадин названа впадиной «Витязь». Как пишут в газете, одним из тралов был поднят со дна океана удивительный улов – множество огромных акульих зубов давно вымерших великанов. И даже уточняется, что в пасти такого животного могло бы уместиться сразу до десятка человек (у меня сохранилась эта газета, но ты об этом ничего не пишешь).
В последующие годы в течение 35 лет твою жизнь заполнят почти ежегодные длительные плавания в научно-исследовательских рейсах на кораблях Института океанологии. Участие в них сделало для тебя доступными самые далекие и сокровенные уголки мира природы различных стран и способствовало погружению в романтическую атмосферу неизвестных городов и идеалистическую прелесть их ухоженных ландшафтов. Они дали возможность насладиться необычайными красками освещенных солнцем коралловых рифов загадочных тропических островов Океании и заглянуть в нутро грозных дымящихся вулканов. Ты мог последовать по стопам первооткрывателей Антарктики и через ледовые пространства достигнуть её берегов и пообщаться с коренными обитателями пингвинами и морскими слонами. Но в основном эти плавания вызвали пробуждение страсти к более глубокому познанию неизвестной ихтиофауны во всей толщи Мирового океана, вплоть до изучения загадочных рыб в черных океанических глубинах. Эти плавания дали возможность познания всей невероятной красоты и чудес окружающего нас мира, насладиться ветром странствий и свободы, жаждой открытий и нетерпением от их предвкушения: «Путешествия как самая великая и серьезная наука позволяет нам вновь обрести себя». Когда рейс начинался из Владивостока, ты предпочитал добираться туда на поезде вместе с Костей Беклемишевым, семья которого была знакома с Василием Васильевичем по Пермскому университету, где он слушал лекции крупнейшего зоолога В. Н. Беклемишева – отца Кости. Его интеллигентную семью ты очень чтил, а Костю любил и уважал как близкого тебе по духу человека и ученого. Статьи о структуре водных масс как биотопа написаны совместно с ним в соответствии с развитием его концепции об ареалах планктонных организмов. Последние годы Костя читал лекции на биофаке МГУ. Он участвовал в нескольких экспедициях Института океанологии в Тихом и Атлантическом океанах и осуществил полномасташтабное районирование Мирового океана. Его смерть от инфаркта в сентябре 1983 г. была полной неожиданностью для тебя и вызвала воспоминания о детских годах, когда ты проводил время в этой семье, сохранившей лучшие традиции русской интеллигенции.