Никотин убивает…
Шрифт:
Стелла засмеялась:
— Ладно, мама, будет тебе! Она намного старше тебя, пожалей ее!
— Хотелось бы только, чтобы у меня было и ее здоровье, — томно заметила миссис Мэтьюс. — К сожалению, я не так крепка, как она, и для моего возраста я просто развалина… Я давно заметила, что здоровые люди не обращают никакого внимания на больных, что ж…
— Ладно, в конце концов, тетя Гарриет не такая уж ведьма, чтобы сжить тебя со свету, — сказал Гай.
— Ты просто никогда не общался с ней целый день, с утра до вечера! — вдруг взвизгнула его мать. Потом она
— Мама, но ведь ты сознаешь, что твое здоровье не позволит тебе заняться ведением хозяйства, — тактично заметила Стелла.
— Нет, но не представляй себе, хоть минуту думала о своем несчастном здоровье, когда речь шла о нашем доме! Если бы у меня была возможность, я была бы прекрасной хозяйкой, но ведь до сих пор у меня просто не было такой возможности! И потом, теперь вы можете спокойно вести себя так, как желаете, а я смогу принимать у себя своих друзей без того, чтобы Гарриет не разворчалась по поводу каждого лишнего съеденного ими куска мяса! Фу! Господи! По крайней мере, у меня смогут засиживаться люди до одиннадцати часов вечера! Это уже немало!
— Если уж на то пошло, — осторожно заметила Стелла, — может быть, твоих денег хватит, чтобы снять небольшую квартирку в предместьях Лондона или что-нибудь в этом духе?
— Нет уж! — твердо и со значением сказала миссис Мэтьюс. — Даже не говори мне об этом!
Во всяком случае было ясно, что мисс Гарриет была тяжелым компаньоном для такого чувствительного, как миссис Мэтьюс, человека. И кстати, миссис Мэтьюс из-за своей изначально возвышенной позиции оказалась не в силах кому-нибудь пожаловаться, даже Гаю, который всеми силами пытался защитить мать от неприятных намеков.
Гарриет тоже не находила себе места, поскольку никто не хотел слышать ее жалоб на судьбу. И она была просто в восторге, когда в «Тополя» заехали мистер Рамболд с супругой, пробывшие неделю в Истбурне.
Гарриет Мэтьюс буквально потеряла себя от счастья. Она и раньше очень симпатизировала мистеру Рамболду из-за его тонких манер и глубокомысленных бесед, которые он был мастер поддерживать. Ее брат Грегори при жизни не однажды предупреждал ее, чтобы она не глупила и не смела влюбляться в женатого человека, но ничто не могло вытравить у Гарриет чувства, что она хотела бы быть Эдуарду Рамболду чем-то большим, чем просто знакомой…
Рэндалл уже однажды успел заметить, что Рамболд стал полноправным "другом семьи". Не только Гарриет, но и миссис Мэтьюс, а также Гай и Стелла, все принимали его очень, очень тепло. И мистер Рамболд умел слушать, во всяком случае, никто не догадывался, что именно он чувствовал, пока выслушивал жалобы людей на судьбу — сочувствие или презрение…
Безусловно, он видел
Гарриет Мэтьюс всегда возмущалась и недоумевала, что такого нашел в своей супруге мистер Рамболд, когда женился, и добавляла, что такого рода женщины всегда заставляют мужчину опускаться до своего уровня, а не наоборот.
Но на самом деле трудно было найти пару, так нежно привязанную друг к другу. Эдуард и Дороти Рамболд мало общались с окружающим миром и в основном посвящали свое время друг другу. Мистер Рамболд отлично сохранился в свои пятьдесят с лишком, да и миссис Рамболд, вероятно, была в свое время недурна. Во всяком случае, так однажды заметила Стелла, из-за чего вызвала на свою голову гнев тетушки Гарриет…
В свои сорок семь лет она обладала отличной фигурой и, весьма вероятно, богатым прошлым. Но Стелла и Гай все равно любили ее, несмотря ни на ее прошлое, ни на ее густо-седые волосы (правда, очень аккуратно уложенные), считая ее настоящей леди.
И вот Дороти Рамболд сидела напротив миссис Мэтьюс и говорила с печалью:
— Мне так жаль, так жаль! Это, безусловно, было для всех вас ужасным потрясением! Я была страшно расстроена, когда прочла об этом в газете. И даже тогда мне не верилось, правда, Эд?
— Да. А это случилось действительно вот так вдруг? — спросил Эдуард.
Этот простой вопрос возбудил целый каскад словоизвержения у мисс Гарриет Мэтьюс, начиная от жирной утки и кончая тем, что ее никто не любит. Несколько обескураженный, мистер Рамболд решился ее прервать:
— Я прошу прощения, я думаю, для всех вас очень неприятно вести разговоры на эту тему…
— Да, конечно, но самое неприятное, что кое-кто считает, будто Грегори был отравлен! — заметила Гарриет. — Ах, как мне хотелось, мистер Рамболд, чтобы вы были здесь в тот момент и помогли мне советом! Мы могли бы положить конец этому идиотскому расследованию!
Рамболд рассмеялся:
— Боюсь, мисс Мэтьюс, что это было бы не в наших силах! А кроме того, если уж имелось у кого хоть малейшее подозрение, ведь легче всего дать ему волю, не правда ли?
— Да, конечно, так бы я и поступила, — сказала мисс Мэтьюс. — Но я думаю, если начать копаться везде, то можно найти дрянь там, где меньше всего ожидаешь — вот в чем мерзость этого положения!
— Нет, в то, что Грегори был отравлен, я просто не могу поверить! — воскликнула миссис Мэтьюс.
— Да, милая, но ведь вы знаете, что Гай вечно с ним ссорился, а о Стелле и говорить нечего! — в запале бросила Гарриет.
Это непродуманное замечание Гарриет превратило миссис Мэтьюс из добропорядочной христианки в языческую фурию. Она добела сжала кулачки и наклонилась в сторону Гарриет.
— Может быть, объясните, что вы имеете в виду, Гарриет?! — крикнула она. — Будьте так любезны! И помните притом, что вы говорите о моих детях!
Мисс Гарриет Мэтьюс тут же заткнулась и со слезами в голосе сказала, что она не имела в виду ничего такого.