Никто не услышит твой зов
Шрифт:
— Эх, вы! Тоже мне научные сотрудники! — возмутился Таланов. — Глянь на них! Образованные акудзины, а за базаром не следят.
— А за базар у нас Пьер отвечает, — парировал Дмитрий, кивая в сторону третьего сотрудника Библиотеки. — Герцог как-никак. Они с князем всегда общий язык находили.
— Я со всеми нахожу общий язык, даже с тобой, Дима, — улыбнулся Марк.
— Я что? Я ничего! Ты по делу и просто так? Если просто так, угощаешь.
— По делу. По делу Горелова, — Марк убрал с лица
— Вспомнил черное пятно на нашей репутации, — проворчал Юрий.
— Вы-то тут причем? Не вы же девушек за ноги вниз головой подвешивали.
— Зато потом нас Константинов по пять раз на дню на допросы вызывал, — отвечал вместо друга Дмитрий. — Всю душу вынул! Да кому я рассказываю? Ты же с ним работаешь.
— Но ведь вы не знали о том, что творит Горелов. А допросы — это обязательная процедура, — учительским тоном пояснил Марк.
— Нам от этого не легче. И вообще он больше общался с Бруновной и Герцогом.
— Вот как? Евгений Михайлович, вы вроде говорили, что с Ингой Бруновной они работали над каталогом. А с Пьером просто дружили? С Пьером вообще возможно дружить? — нахмурился Марк. Этот самовлюбленный лягушатник ему никогда не нравился.
— А чем тебе Пьер не угодил? — искренне удивился Таланов. — Ну да, он специфичный акудзин, но очень грамотный. Пьер помогал им в переводах. У нас было много французских документов времен войны тысяча восемьсот двенадцатого.
— Прекрасно! — улыбнулся Марк. — А могу я поговорить с Пьером?
— Позову, — заявил Юрий и направился к коллеге.
— А я пойду наверх, с вашего позволения, — кивнул им Дмитрий и двинулся к лифту.
— Пьер изменился. Ты его не узнаешь, — шёпотом предупредил Таланов.
— На лысо побрился? — усмехнулся Марк, памятуя, что француз всегда ходил с крысиным хвостиком из жиденьких волос.
Пьер вообще напоминал Марку большую тощую крысу — тонкие губы, острый нос, маленькие черные глазки, щётка усов. Берета не хватало, шейного платка и багета в руке, тогда бы Пьер был похож на типичного карикатурного француза.
Однако из кабинета вышел плотный мужчина с брюшком, розовыми щеками и без усов. Марк рот открыл от удивления. Куда подевался тощий лягушатник с надменным взглядом полным презрения?
— Я же говорил, — самодовольно шепнул Таланов.
— Князь Голицин, — поздоровался подошедший к ним Пьер, коверкая фамилию Марка.
— Герцог де Монморанси, — кивнул Марк, принимая эту игру. — Право я вас не узнал! Вы очень изменились.
— А вот вы ни капли не изменились, — Монморанси смерил его презрительным взглядом.
— Я не ем багеты на ужин, — оскалился в улыбке Марк.
— А я не ел багеты, — также оскалился Пьер. — Я ел эчпочмаки.
— Простите? — опешил Марк.
Таланов, наблюдавший за
— Пьер женился два года назад. Диночка прекрасно готовит!
— Поздравляю вас, — учтиво кивнул Марк.
— Благодарю. Но вы ведь хотели поговорить не о моей супруге, князь? — надменно скривился Пьер.
— Отнюдь, многоуважаемый герцог! Я хотел поговорить о вашем бывшем коллеге. О Горелове.
— Оу-у-у, — Монморанси позеленел, будто Марк сунул ему под нос дохлого скунса. — Негодяй и подлец!
Марк даже опешил — настолько неожиданным был возглас француза.
— Э-э-э… Вы так стали считать после его ареста? — на всякий случай уточнил Голицын.
— Он только притворялся хорошим акудзином. Был добр и учтив, всегда помогал в работе, — злой скороговоркой проговорил Монморанси. — А на самом деле что? Убивал несчастных девушек!
— Но он вроде как страдает психическим расстройством. Во всяком случае, говорит, что убивать ему приказывал голос…
— Врет! — резко оборвал Марка Пьер. — Нагло врет, подонок!
— С чего такая уверенность, дорогой Пьер? — вмешался в разговор Таланов.
— Потому что все хладнокровные, расчетливые убийцы притворяются психопатами, чтобы оправдать свою жестокость, — отрезал Монморанси.
— Или же все расчетливые хладнокровные убийцы и есть психопаты, — парировал Таланов. — Не верю, что здоровый акудзин или человек способен на такие зверства.
— Остаюсь при своем, — заявил Монморанси и, кивнув мужчинам, скрылся в хранилище прежде, чем Марк успел его остановить.
— Да, вы правы, Евгений Михайлович, — протянул Марк. — Герцога и впрямь не узнать.
— Все течет, все меняется… — философски заметил Таланов и жестом пригласил Марка следовать за ним в хранилище. — Все-таки вам стоит на нее взглянуть. Я понимаю, это может быть тяжело в свете тех… м-м-м… событий. Но ведь благодаря вам Хроники теперь с нами.
Марку почему-то резко захотелось прыгнуть отсюда куда угодно, только не идти с Талановым в хранилище. Какая глупость! Но он будто боялся книги, из-за которой убил акудзина, из-за которой впал в затяжную депрессию, чуть не стал алкоголиком и попал в Седьмой отдел.
Но он не решился спорить с Талановым и нехотя вошел за ним в просторное помещение с огромными длинными стеллажами до самого потолка. На них стояли коробки, ящики, книги, папки, а проходы были настолько узкие, что иногда приходилось передвигаться чуть ли не боком.
— Хех, нам бы расшириться, но место не позволяет. А менять здание… Да ни за что! — нервно хихикая воскликнул Таланов.
— Так может просто перенести часть хранилища? — предложил Марк.
— А мы уже! Договорились с Центром культурного наследия. А они и рады! Представляешь?