Никто не услышит твой зов
Шрифт:
— И не стоит начинать, — угрожающе сдвинул брови Голицын-старший.
— Ты меня зачем позвал? Чтобы поговорить о дядюшке? Поговорили. Спасибо за ужин, было вкусно, — бросил Марк и прыгнул, не вставая со стула.
Вышел в просторном светлом кабинете, который сейчас освещала лишь одинокая настольная лампа на рабочем столе. Окна были открыты, тянуло сумрачным осенним лесом. Слегка, будто лениво, раздувался белый тюль.
Жанна Игоревна Прохорова — главный врач больницы для акудзин, все еще была на рабочем месте. Впрочем, как и всегда. Трудоголики
Сегодня ее светлые волосы были распущены. Белая рубашка расстёгнута на пару пуговиц больше, чем следовало. Она сидела за столом, склонив голову на бок, и что-то записывала в пухлый ежедневник. Марка она будто бы не заметила.
Он с минуту полюбовался ее изящным профилем, медовыми прядками в волосах, ее холодной неприступной красотой и по-хозяйски прошел к мини-бару, спрятанному в одном из шкафов.
— Кто тебя взбесил на этот раз? — спросила Прохорова, не оборачиваясь.
— Все, — бросил Марк и поставил перед ней бокал с бурбоном.
— Как всегда, — она отложила ручку и сделала глоток. — И ты сразу прибежал ко мне, мой милый мальчик. Зачем? Чтобы почувствовать себя мужиком? Сильным и независимым.
— Не беси, — мягко ответил Марк и присел на краешек стола.
— Чуть что, ты сразу несешься ко мне, — продолжала она, не обратив на его реплику никакого внимания. — Я не твоя жилетка, Голицын. Я твоя любовница. Разница все-таки существенная.
— Ты опытная любовница и умная женщина. К кому мне еще идти?
— Я хоть и старше тебя на пятнадцать лет, но не твоя нянька, — она поставила бокал и закинула ногу на ногу пристально посмотрев на него.
— Нет, сегодня все решили испортить мне настроение! Я надеялся, что сегодня ты засунешь свою стервозность куда подальше и просто побудешь нормальной бабой.
— Нормальность — понятие относительное. Оно продиктовано устоями и ценностями социума, в котором мы обитаем, но никто не выводил четкого определения нормальности, и уж тем более никто не приказывал ему следовать.
— Хочешь об этом поговорить? — усмехнулся Марк.
— Да, Голицын, иногда кроме члена женщине нужно еще что-то. Например, разговаривать словами через рот, — она закатила глаза, словно устала объяснять ему элементарные вещи.
— Будто я с тобой не разговариваю? — обиделся Марк. — Ты сама говорила, что тебе не нужны ни отношения, ни тем более четвертый, или какой там по счету баран с кольцом на пальце. Мы изначально начинали на том, что я просто красивый мальчик в твоей постели. Что-то поменялось?
— Ничего, — улыбнулась она снисходительно. — Просто теперь мне захотелось изредка разговаривающего на разные темы мальчика в моей постели.
Марк нахмурился. Понять Прохорову за этот год ему так и не удалось. Она то отталкивала его будто специально, то дарила такие ночи, что самому вспоминать было стыдно. Играла с ним и вертела им. Он это понимал, но даже не пытался сопротивляться. А теперь очередная блажь, и он, конечно, сыграет с ней в эту игру.
— Хорошо.
Он так и не выяснил, чего хотел друг — когда позвонил, трубку взяла Лена, сообщив, что Калинин лег спать пораньше.
— О ботанике? — удивилась Прохорова, но в то же время с интересом посмотрела на него.
— Именно. Такая игра. Знаешь или не знаешь растения. Если знаешь, рассказываешь все, что помнишь. Если нет, то снимаешь одну вещь.
— Это нечестно. Я без белья.
Марк оценивающе глянул на нее. Сквозь тонкую рубашку действительно просвечивала грудь с маленькими аккуратными сосками. Жаль, что ее любимая облегающая юбка была сшита из плотной ткани, и он не мог убедиться, что белья действительно нет.
— Ладно… Тогда просто ответь мне, что особенного в… осине, ясене и дубе, — попросил Марк и полез в телефон посмотреть, что еще было в СМС от Кирилла.
— Отвар коры дуба назначали при кишечных заболеваниях, а спиртовые экстракты обладают противоопухолевым и антитромботическим эффектом, — деловито пояснила Прохорова, хотя на лице у нее отражалось полное непонимание, зачем Марк полез в ботанику. — Ясень… жаропонижающее, противовоспалительное и обезбол. А осина, она от глистов, болезней ЖКТ и мочевыделительной системы…
— Погоди, — остановил ее Марк и, перегнувшись через стол, вытащил чистые листы из лотка принтера. — Я запишу.
— Ты заболел и решил лечиться народными средствами? — вскинула она брови.
— Не я, Ищейка, — отмахнулся Марк, размашистым почерком записывая услышанное.
— Мне казалось, что его жена современная молодая девушка. Неужели она это поощряет? — удивленно пробормотала Жанна. — Пришли его сюда. Он же траванётся этими настойками. Те, кто занимается самолечением, не знают меры и делают только хуже.
— Жаннет, милая, он взрослый мальчик, сам разберётся, — прервал ее Марк, понимая, что разбудил в ней главврача на ночь глядя. — А что с папоротником?
— Как ты меня назвал? — опешила она.
— Извини. Просто сегодня общался с одним французом, видимо во мне заговорила кровь предков. Так что там с папоротником?
— Папоротник… Ну в Азии его используют как кровоостанавливающее, от ревматизма, болях в желудке.
— Угу, — записал Марк. — А что такое недотрога бальзаминовая?
— При мочекаменной болезни.
— Ага, и последнее… Прострел раскрытый.
— Боже мой, Голицын! Вы что, всем отделом на шабаш собрались? — воскликнула Жанна и залпом допила бурбон.
— Почему ты это сказала? — Марк посмотрел на нее так, что кажется, Прохорова впервые в жизни смутилась, впрочем, быстро взяла себя в руки.
— Это ты мне скажи. Это вообще-то по твоей части. Ты у нас изучаешь мифологию и древние древности. А я просто врач. Прострел раскрытый обладает противомикробным, противовоспалительным и седативными свойствами. Но ты ведь не увлекаешь народной медициной, как и Калинин. Значит, шабаш.