Никто не живет вечно
Шрифт:
Бонд узнал голос директора клиники. Нотки истерии пропали, осталась одна мольба.
— Вы уже и так достаточно потрудиться.
— Пока что вы послушно себя вели, — произнес другой голос. — До определенной степени… господин директор. Но мы не можем рисковать, поэтому уедем, когда обезвредим Бонда, а наши люди будут в безопасности. Здесь идеальное место для коротковолнового передатчика, а пациентов ваших никто пальцем не тронет, так что расслабьтесь. Еще сутки, максимум двое — и мы оставим вас в покое.
— Тихая ночь, святая
— Надеюсь, вы не… — голос Кирхтума дрогнул от ужаса, который сулил смерть от пыток.
— Герр директор, вы видели наши лица. Значит, вы нас опознаете.
— Я бы никогда в жизни…
— Хватит ныть! Вы должны передать еще одно сообщение, когда Бонд приедет в Париж, после чего… Ну, там видно будет.
Бонд вздрогнул. Он бы никогда не поверил, что услышит этот голос в нынешней ситуации. Глубоко вздохнув, Бонд плавно потянул створку окна, чтобы раскрыть его шире. Затем он подвинул штору, чтобы заглянуть в комнату.
Кирхтум был привязан к старомодному креслу из дерева и кожи, с тремя ножками на колесах. Книжный шкаф позади него был освобожден от книг, а их место занимал мощный радиопередатчик, возле которого сидел широкоплечий мужчина. Второй находился за спиной Кирхтума, а третий стоял перед доктором. Бонду не требовалось разглядывать его лицо, он узнал его по голосу.
Вдохнув через нос, 007 вскинул пистолет и ворвался внутрь. Из разговора он понял, что численность противника в клинике Моцарта — всего трое человек.
Бонд произвел четыре выстрела. Две пули поразили грудную клетку мужчины, стоявшего за спиной Кирхтума. Еще две вошли в спину радиста. Третий резко обернулся, раскрыв рот в изумлении, его рука потянулась к бедру.
— Даже не думай, Куинн! Только дернись — и останешься без ног, понял?
Стив Куинн, римский резидент Секретной службы, застыл, словно каменная статуя с оскалом ненависти на лице. Бонд выдернул из внутреннего кармана его куртки пистолет.
— Мистер, Бонд? Но как… — тихо прохрипел Кирхтум.
— Тебе конец, Джеймс. Что бы ты со мной ни сделал, тебе все равно конец. — Самообладание еще не до конца вернулось к Куинну, но он быстро приходил в себя.
— Пока еще не конец, — улыбнулся Бонд но без триумфа. — Признаюсь, Куинн, ты меня удивил. На кого ты работаешь? На СПЕКТР?
— Нет. — По губам Куинна пробежала тень улыбки. — Только на КГБ. Первое Главное управление, разумеется. И уже очень давно. Даже Табби не в курсе. Вот, сейчас помогаю «Восьмерке», твоим старым врагам из СМЕРШа. В отличие от тебя, Джеймс, мне всегда нравился Моцарт. Я предпочитаю танцевать под хорошую музыку.
— О, сейчас ты у меня сейчас станцуешь. — Лицо Бонда похолодело и стало жестоким, обнажив темную сторону его натуры.
11. Соколиное перо и Мракобес
Джеймс
— Лицом к стене, но не близко. Наклонись вперед и руки на стену, — решительно скомандовал Бонд, продолжая держать Куинна на мушке с безопасного расстояния.
Куинн повиновался, после чего Бонд заставил его поставить ноги еще шире, лишив опоры и возможности совершить быстрый выпад. Лишь после этого он приблизился к Стиву Куинну и тщательно его обыскал. На спине за поясом оказался небольшой револьвер «Смит-энд-Вессон Чиф Спешл». К левой икре, с внутренней стороны, был прикреплен маленький австрийский «Штайр» калибра 6,35 мм, а ко внешней стороне правой лодыжки — миниатюрный и острый как бритва выкидной нож.
— Давно не видел таких. — Бонд бросил «Штайр» на стол. — Надеюсь, гранаты в заднице нет? Ты, Куинн, просто ходячий арсенал. Странно, что тебя до сих пор не ограбили террористы.
— На такой случай у меня всегда есть пара тузов в рукаве… — Произнося последнее слово, Стив Куинн рухнул как подкошенный и перекатился вправо, потянувшись к столу за «Штайром».
— Стоять! — рявкнул Бонд, наведя на него «АСП».
Куинн замер с поднятой рукой, словно провинившийся ребенок. Умирать предатель был не готов.
— Лечь на пол, лицом вниз, — приказал Бонд и огляделся, прикидывая, чем бы обездвижить пленника.
Держа противника на прицеле, он боком проскользнул за Кирхтума и левой рукой развязал ремни, которыми тот был привязан к креслу.
— Я сказал: мордой в ковер, сволочь! Ноги раздвинь, руки в стороны, как на распятье.
Кряхтя и ругаясь, Куинн повиновался. Когда последний ремень был расстегнут, доктор с облегчением принялся растирать руки и ноги, пытаясь восстановить кровообращение. На его запястьях остались глубокие следы от кожаных ремней.
— Сидите и не двигайтесь, — прошептал ему Бонд. — Циркуляция сама восстановится.
С ремнями в одной руке, а пистолетом в другой он осторожно приблизился к Куинну, зная, что тот в любой момент может ударить его ногой по запястью.
— Дернешься — и я проделаю в тебе такую большую дырку, что червям понадобится карта. Все ясно?
Куинн неразборчиво хмыкнул, и тогда Бонд резко пнул его по лодыжке носком ботинка с металлической окантовкой. Вскрикнув от боли, Куинн сложил ноги вместе. Не теряя ни секунды, 007 стянул его лодыжки одним из ремней.
— Так, теперь руки за спину, пальцы сцепить!
Чтобы ускорить процесс, Бонд пнул Куинна по правому запястью. Тот, вскрикнув, повиновался.
— Может, это и старомодно, — пробормотал Бонд, связывая его руки вторым ремнем, — но зато ты спокойно полежишь, пока мы не найдем для тебя чего-нибудь понадежнее.