Нирвана с привкусом яда (сборник)
Шрифт:
* * *
— Ты дочка Карины, так? Как тебя зовут, я не помню…
— Мила.
— Что случилось, Мила?
Приход этой девочки мог спутать все ее планы. Но теперь, когда она была не одна, когда Герман все знал, ей стало несравненно легче. Сейчас она сварит кофе, ничего, что эта Мила пришла, что бы она сейчас ни сказала, на все уже давно готов ответ: я ничего не знаю, что ты такое говоришь, девочка? Главное, не выдать волнения и успеть прийти в себя, хотя бы выпить крепкого кофе…
Она старалась не смотреть на девчонку, достала банку с кофе и, не
— Я все знаю, знаю, понимаете? И то, что мама заказала папу, и что он должен был умереть в этом городе, названия которого я никак не могу запомнить… Это в Болгарии… На море… Созопол, кажется…
— Мила, тебе сделать кофе с молоком или без? Сколько ложек сахару?
Главное, не просыпать сахар.
— Вы издеваетесь надо мной, да? Да вы посмотрите на меня и хотя бы спросите: а что она делает здесь, у меня, в столь поздний час? Что ей надо? И почему она пришла одна, без мамы?..
— Мила, понимаешь, я знакома с твоей мамой, это правда, мы познакомились с ней в парикмахерской… Ты тоже потом туда зашла, я отлично помню, у меня вообще хорошая зрительная память… И ты пришла ко мне, по всей видимости, потому, что вы с мамой поссорились, так бывает… Вот только непонятно, почему ты пришла именно ко мне. Неужели у тебя нет более близких людей…
— Да вы не слушаете меня!
Черные длинные кудри девушки разметались по плечам, из распахнутой дубленки выбивался черный мохнатый свитер, синие обтягивающие джинсы подчеркивали худые ляжки. Мила была некрасивым подростком — и не девочка, и не девушка. Но взгляд тяжелый, нехороший. Нина вдруг с ужасом начала понимать, что девочке стало откуда-то известно о том, что ее папу заказали, что он умер в Созополе не совсем своей смертью. Сейчас она будет говорить про Викторию… Надо все отрицать. Напоить эту истеричку кофе и проводить до дверей. Точнее, выпроводить вон… Сегодня Нина проснулась другим человеком, а завтра ее здесь, в Москве, уже не будет… Она вспомнила еще об одном незавершенном деле: Татьяна Плыс со своей дочуркой… Надо бы встретиться с этой Вероникой и убедить ее забыть Чаплина. Вот эту фамилию Нина запомнила сразу же, на всю жизнь… Незабываемая фамилия. Все нужно сделать как можно быстрее, до отъезда… И Герман ей поможет, поддержит…
— Вы все подстроили, чтобы он умер! — кричала Мила, потрясая своими маленькими костлявыми кулачками. — Ну, признайтесь, что это так!
— Мила, сядь и успокойся. Ты пришла ко мне, разбудила меня, да и весь дом, и теперь кричишь тут, говоришь какие-то невероятные вещи… Про Болгарию, про кого-то, а кого, я так и не поняла…
Она поставила чашку с кофе перед Милой, села напротив нее и посмотрела прямо ей в глаза:
— Я слушаю. Говори спокойно и так, чтобы тебя можно было понять. Что случилось, Мила?
— У мамы с папой были очень сложные отношения, да что там — они ненавидели друг друга… Хотя нет, не так… — Она сделала глоток горячего кофе и поморщилась,
— Что она тебе рассказала? — спросила Нина тихо, но так, что Мила съежилась на стуле.
— Мама «заказала» папу, чтобы у него не выдержало сердце… Все это должно было произойти в Созополе… И Виктория нам позвонила, сказала, что папа умер… Вы понимаете: папа умер! Моя мама стала собираться, заказала гроб… — Она вдруг перешла на шепот: — Она сидела уже на чемоданах, и я дома была, мы ждали такси, чтобы ехать в аэропорт, как вдруг распахивается дверь и входит… папа. Живой и здоровый… Вы хотели разыграть его… до смерти, до инфаркта… Но он каким-то образом об этом узнал и перехитрил вас, дур… И нас тоже…
Нина метнула в нее тяжелый взгляд. «Надя, это Надя…» — пронеслось в голове. Соперница, конкурентка, дерзкая, нахальная, отчаянная, встала на ее пути и помешала привести в исполнение последний приговор… Неплохо сработано.
Лицо Нины оставалось непроницаемым.
— Я не знаю, что ты такое несешь, мне уже порядком все это надоело, и я терплю тебя исключительно потому, что ты не в себе… У тебя бред…
— Ну да, конечно, у меня бред… Мы так ждали этого, мы устали от этого тирана, от его подачек, от того унижения, которое мы с мамой испытывали всякий раз, когда нам требовались деньги на самое необходимое…
В воздухе вдруг словно что-то перевернулось, и из убитого горем, умывающегося слезами и соплями несчастного подростка, оплакивающего смерть любимого отца, Мила превратилась в потенциальную убийцу, в заговорщицу, в соучастницу! Эта метаморфоза произошла на глазах и без того потрясенной ее приходом Нины, и поверить в это было невозможно. Мать была в сговоре с дочерью, это они вдвоем, редкий союз (обычно мать действует вместе со своим любовником), собрались убрать со своей дороги добытчика-отца…
— Вы устали от тирана, от кого именно?
Нина тянула время, делая вид, будто она ничего не понимает, с единственной целью: дать возможность этому исчадию ада выговориться и объяснить-таки истинную причину ее появления.
— Он убил маму… Прямо на моих глазах… Застрелил. Два часа тому назад…
Герман, подслушивающий под дверью, обмер. Даже он, подготовившийся, как ему казалось, ко всяким неожиданностям, был потрясен услышанным. Вот как карта легла… «Заказанный» муж каким-то невероятным образом узнал о готовящемся покушении (иначе и не назовешь действие, направленное женой на устранение мужа), порезвился в свое удовольствие, наблюдая за тем, как нанятые шуты пытаются довести его до инфаркта, сам инсценировал свою смерть, после чего совершенно неожиданно, как снег на голову, вернулся в Москву и, застав жену уже на чемоданах, готовящуюся вылететь за его телом за границу, не выдержал и сам взялся за оружие…