Нищий, вор
Шрифт:
— Отпусти. — Билли задыхался. — Ты мог меня задушить.
— Вполне вероятно. — Руки Уэсли снова начали сдавливать его горло.
— Рудольф… Он в Сен-Поль-де-Вансе… отель «Коломб д'Ор». Отпусти!
Уэсли медленно разжал руки и встал. Он помог Билли подняться, и Билли повалился на стул, ощупывая руками шею.
— Откуда взялся дядя Рудольф? Только без вранья.
— Я позвонил ему в Нью-Йорк. Я подумал, что уж если кто может тебе помочь, так это он. Исключительно ради тебя. Ты ведь не думаешь, что я о себе беспокоился?
— Струсил, —
— Отправляйся теперь в Сен-Поль-де-Ванс, кровожадный идиот, и попытайся придушить дядю Рудольфа.
— Может быть, так и сделаю. А ты катись отсюда. И чтоб я тебя не видел, не то пожалеешь.
— Больше я к тебе без ножа не подойду, — сказал Билли, вставая. — Предупреждаю.
— Спасибо. Буду иметь в виду.
В дверях Билли обернулся.
— Еще одно слово. Что бы ты ни думал, я — твой друг.
Уэсли надменно кивнул, и Билли вышел из номера.
Снизу он позвонил в Сен-Поль-де-Ванс и рассказал Рудольфу, что произошло.
— О господи, — сказал Рудольф. — Неужели он в таком скверном состоянии!
— Даже хуже, — сказал Билли. — Лишился рассудка. Вы лучше переезжайте в другой отель, а то он и вас начнет душить.
— Никуда я переезжать не стану, — спокойно сказал Рудольф. — Пусть приходит.
— Только не встречайтесь с ним наедине, — сказал Билли, восхищаясь дядиным спокойствием.
— Я готов встретиться с ним так, как он пожелает.
— Вы что-нибудь придумали?
— Возможно.
— Я бы на вашем месте все же отделался от той вещицы до его прихода. Бросьте ее в море.
— Нет, — задумчиво сказал Рудольф, — я думаю, этого не стоит делать. Она в ближайшем будущем может пригодиться.
— Желаю удачи.
— Увидимся на следующей неделе на фестивале в Канне. Я заказал для всех нас номера в отеле «Мажестик». Ты — в одном номере с Уэсли. Но при сложившихся обстоятельствах… — он усмехнулся, — придется поместить тебя на другом этаже.
— Вы все успеваете предусмотреть, — с сарказмом сказал Билли.
— Почти все, — ответил Рудольф.
Билли повесил трубку и, подойдя к стойке портье, сказал:
— Пожалуйста, запишите этот разговор на счет мистера Джордаха.
Уэсли не позвонил ни в этот день, ни на следующий. Зато позвонил адвокат из Антиба.
— У меня есть кое-какие новости, — сказал он. — Человек, к которому я намеревался обратиться по поводу вашего дела, в настоящее время сидит в тюрьме. Но через две недели он выйдет и вернется домой в Марсель. Я с ним свяжусь и сообщу ему, где он сможет вас найти.
— Я буду в отеле «Мажестик» в Канне, — сказал Рудольф.
— Извините за задержку.
— Ничего не поделаешь. Благодарю вас за труды. Я буду ждать звонка.
Ничего не поделаешь, подумал Рудольф, вешая телефонную трубку. Хороший заголовок для истории моей жизни.
10
Рекламный агент «Комедии реставрации» напечатал статью о Гретхен — женщине, чья первая режиссерская работа должна была вместе с другими фильмами представлять американское киноискусство на Каннском фестивале. Поэтому, когда самолет Гретхен приземлился в аэропорту Ниццы, ее уже ждали фотографы. Они снимали, как Гретхен выходит из самолета, как встречается с Билли и Рудольфом. Гретхен крепко обняла и поцеловала сына, едва удерживаясь от слез.
— Сколько времени прошло, — прошептала она.
Билли был смущен проявлением материнских чувств в присутствии фоторепортеров и мягко, но решительно высвободился из объятий матери.
— Мама, — сказал он, — давай отложим эту семейную сцену на потом.
Ему вовсе не улыбалась перспектива появиться на страницах газет чуть не задушенным в родственных объятьях, независимо от того, пойдет ли такая фотография на пользу картине или нет.
Гретхен отступила, и ее губы плотно сжались в столь хорошо знакомую Билли тонкую холодную линию.
— Билли, — сказала она официальным тоном, — разреши мне представить тебя мистеру Доннелли, нашему художнику.
Билли пожал руку рыжебородому молодому человеку.
— Очень рад познакомиться, сэр, — сказал он. Еще один. Она никак не может от них отказаться. Он отметил, с каким покровительственным видом собственника Доннелли держал мать под руку, когда они проходили через небольшую толпу, образовавшуюся у выхода из таможенного зала. Во время этой встречи — первой за столько лет — Билли собирался быть нежным и чутким, но вид матери, как всегда красивой, в шикарном светло-голубом дорожном костюме, под руку с человеком не намного старше его самого, вызвал у него раздражение.
Однако ему стало стыдно, что он позволил этому чувству одержать верх. В конце концов, мать взрослый человек, и что она делает в свободное время и кого выбирает — это ее личное дело. Поэтому сейчас, идя с ней к машине, он нежно сжал ее руку, как бы извиняясь за недавнее замечание по поводу семейной сцены. Она удивленно взглянула на него, а затем радостно улыбнулась и сказала:
— Нас ждут чудесные две недели.
— Надеюсь. Мне не терпится поскорее посмотреть твою картину.
— Тем, кто ее видел, она как будто нравится.
— Мало сказать «нравится», — вмешался в разговор Рудольф. — Все просто в восторге. Мне уже предложили продать мою долю в картине со стопроцентной прибылью, но я отказался.
— Преданный братец, — весело сказала Гретхен, но тут же нахмурилась. — Руди, ты плохо выглядишь. У тебя такой вид, словно ты ночи напролет не спишь. В чем дело?
— Ни в чем, — смущенно рассмеялся Рудольф. — Наверное, слишком подолгу засиживаюсь в казино.
— Честно говоря, я огорчена, — сказала Гретхен, пока носильщик и шофер укладывали чемоданы в машину.