Нищий, вор

Шоу Ирвин

— Сколько?

— Четыре-пять дней.

— Если ты в ближайшие пять дней не появишься, я уезжаю в Канн, — сказал Уэсли. — Один. Тебе понятно, что я говорю?

— Ты не волнуйся, Уэсли. Я делаю все, что от меня зависит.

— А по-моему, ты тянешь. Билли.

— Ничего я не тяну. Просто возникли некоторые препятствия.

— Все ясно, — сказал Уэсли и повесил трубку.

Билли медленно вернулся в ресторан.

— Он в отеле «Лэ Пинед» в Сен-Тропезе, — сказал он, садясь. — Он недоволен и дал мне пять дней сроку.

Рудольф

кивнул.

— Ты не сказал ему, что я здесь?

— Нет.

— Сегодня вечером я уезжаю в Антиб поездом. Я не хочу, чтоб меня осматривали в аэропорту. Если тебе потребуется со мной связаться, я буду в отеле «Коломб д'Ор» в Сен-Поль-де-Вансе.

— Вам ночью пришла в голову какая-то идея?

— Возможно. — Рудольф мрачно улыбнулся.

— Не хотите со мной поделиться?

— Не хочу. Ты сам сказал вчера вечером, что о некоторых вещах не надо говорить. Так будет лучше для нас обоих.

— По части секретов наша семейка любой даст сто очков вперед.

— Да, пожалуй. — Рудольф встал. — Сегодня я собираюсь любоваться Парижем, может, даже схожу в Лувр. Встретимся здесь в пять часов. Не наделай глупостей до этого времени.

— Постараюсь. Увидимся в пять.

После ухода Рудольфа Билли на такси отправился в банк. Он не хотел, чтобы кто-нибудь обратил внимание на «пежо» с откидывающимся верхом и, чего доброго, записал номер. Он захватил с собой теннисную сумку и, когда служитель в хранилище, открыв оба замка, удалился к своему столу, положил в нее автоматический пистолет и запасные патроны, а также то, что осталось от десяти тысяч франков. Он поднялся наверх, сказал банковскому служащему, что сейф ему больше не нужен, и вернул ключ.

Затем с сумкой в руках, снова на такси, вернулся в гостиницу, положил сумку на кровать и, не сводя с нее глаз, просидел в номере до пяти часов вечера.

Сойдя с поезда, Рудольф окунулся в залитое южным солнцем утро Антиба. Машина, заказанная им в агентстве Хертца, ждала его на вокзале. Расписываясь у стойки в ее получении, он все время прижимал ногу к стоявшему на полу чемодану.

Подъехав к отелю «Коломб д'Ор», он сам внес чемодан в холл, а сняв номер, пошел следом за носильщиком, чтобы не упускать его из виду.

Когда носильщик ушел, Рудольф позвонил старому адвокату в Антибе и договорился встретиться с ним в одиннадцать часов. Потом побрился, лег в ванну и долго дремал в воде. По нью-йоркскому времени было два часа ночи, и организм его еще не перестроился. Двигаясь словно во сне, он оделся и заказал в номер большую чашку кофе. Это был тот самый номер, где он останавливался раньше. Сюда приходила Жанна, и воспоминания о проведенных с нею часах вызвали к жизни старые желания. Он взял лист бумаги и написал: «Дорогая Жанна! Я снова в нашем отеле, и, может быть, если сейчас ты свободна…» Он не дописал и скомкал листок.

Слишком давно. Уже все в прошлом.

В половине одиннадцатого он запер чемодан, спустился вниз, сел в машину и поехал в Антиб.

Старик ждал его за большим полированным столом, а за его спиной в огромном окне, словно на картине, сверкало залитое солнцем ослепительно синее море.

— Здесь можно разговаривать? — спросил Рудольф, садясь.

— Безусловно.

— Я имею в виду — здесь нет магнитофонов в столе или другой аналогичной техники?

— Есть, — признался адвокат, — но он не включен. Я пользуюсь им только по просьбе клиента.

— Надеюсь, вас не обидит, если я попрошу поставить его на стол — для большей верности.

— Как вам угодно, сэр, — холодно отозвался старик. Нахмурившись, он открыл ящик и поставил маленький аппарат на край стола.

Рудольф встал, чтобы взглянуть на него поближе. Магнитофон действительно не был включен.

— Благодарю вас, сэр, — сказал он и снова сел. — Я бы также просил вас не делать никаких записей — ни сейчас, ни после того, как я уйду.

— Хорошо, никаких записей, — кивнул старик.

— Дело, по которому я к вам приехал, очень деликатное. Речь идет о безопасности моего племянника, сына моего убитого брата.

Старик снова кивнул.

— Очень печальная история. Надеюсь, время немного залечило раны…

— Немного.

— И что наследство было разделено с минимальными… э… неприятностями.

— С максимальными, — мрачно ответил Рудольф.

— Увы, — сказал старик, — семейные проблемы…

— Мой племянник сейчас на юге Франции. О том, что я здесь, ему неизвестно, и я предпочел бы, чтобы на данном этапе такое положение сохранилось.

— Очень хорошо.

— Он приехал сюда, чтобы найти Дановича.

— О! — воскликнул старик.

— Он собирается его убить.

Старик закашлялся, словно что-то застряло у него в горле. Он достал большой белый носовой платок и вытер губы.

— Извините меня, — сказал он. — Теперь мне понятно, почему вы назвали дело «деликатным».

— Я не хочу, чтобы он нашел этого Дановича.

— Естественное желание, — отозвался адвокат. — Но чем я могу быть вам полезен?

Рудольф глубоко вздохнул.

— Если Дановича убьют до того, как мой племянник узнает о его местонахождении, то проблема будет решена.

— Понимаю, — задумчиво сказал старик. Он снова закашлялся и вытащил платок. — И как же, по-вашему, я могу помочь вам добиться желаемого результата?

— В свое время, сэр, вы наверняка занимались делами, связанными с определенной средой на этом побережье.

Адвокат кивнул.

— В свое время, — сказал он тихо, — да.

— Если бы вы познакомили меня с человеком, который знает, где находится Данович, и если бы он согласился взять на себя это дело, я был бы готов очень хорошо заплатить за его… услуги.