Нижние Земли
Шрифт:
Почти все.
Бернар, например, кажется, и вовсе не заметил двух медведей, поселившихся в волчьем логове. После отъезда Эрики и Риккерта он ходил как в воду опущенный, реагируя на внешние раздражители вроде Марка или Ларса только так, как мог бы реагировать заранее запрограммированный робот. Его и не трогали особо, только следили, чтобы не бродил по улицам один. Ларс даже оставил свое холостяцкое жилище и на время перебрался к Бернару.
– За что требую прибавки к жалованию! – крайне серьезным голосом заявил он Марку спустя два дня этого сожительства.
Марк в ответ на это
– На одни продукты сколько уходит, – Ларс принялся загибать пальцы. – а ведь их надо еще приготовить, да не просто так, а чтобы этот, – он кивнул на Бернара, – согласился хотя бы вилку в руку взять.
– Не пизди, – вяло огрызнулся Бернар. – Я нормально питаюсь, а ты не так уж и много готовишь.
– Да-а, конечно, расскажи кому-нибудь другому, хеер Не-Помню-Когда-Последний-Раз-Ел-Суп, – воскликнул Ларс.
Если бы не обычная кривая ухмылка, можно было бы подумать, что он говорит серьезно.
– Суп? – заинтересованно спросил Марк.
– Суп, – горячо ответил Ларс. – Нет, ты только представь, такой большой волк – и не знает, что нужно каждый день обязательно есть горячее!
– Я ем горячее, – все еще вяло сказал Бернар. – А твои представления о полезном питании устарели еще в конце прошлого века.
О том, что лучше бы Бернару этого не говорить, вскоре поняли все, даже херцландцы: Ларса невозможно было заткнуть еще где-то около часа. Он долго и много рассуждал об анатомии людей и оборотней, порывался рисовать на стене логова какие-то схемы – Марк даже проснулся от этого и строго сказал, чтобы Ларс даже и не думал. Ларс не расстроился и начал рисовать схемы прямо в воздухе, обрисовывая изящными движениями ладоней, как пища поступает в пищевод, как она движется по нему, преодолевает верхний сфинктер, попадает в желудок и так далее...
Где-то в середине его рассказа Агнешка, отчетливо позеленев, выскользнула из логова, но Ларс на это не обратил ни малейшего внимания – оставшаяся аудитория его вполне устраивала. Похоже, он готов был читать эту лекцию – без сомнения, хорошо продуманную, составленную живо и остроумно, насыщенную примерами и аналогиями – даже одному-единственному слушателю. И на лице Бернара было написано такое смирение, что остальные попавшие под внезапную раздачу научно-популярных знаний невольно проникались к нему искренним сочувствием. Потому что сразу становилось понятно, на ком эта лекция была обкатана, кому предназначена и кому, похоже, предстояло выслушать ее еще не один раз.
– Вы, главное, сами едой не станьте, – вроде бы сквозь сон сказал Марк, и Ларс осекся.
Петр и Томаш переглянулись. Бернар мрачно опустил взгляд на броник, лежавший у него на коленях.
Быть оборотнем было не так уж и трудно, особенно после той муштры, которую и Бернар, и Ларс, и Агнешка прошли в лагере под Маардамом. Можно было и смириться с тем, что вампиры реагируют на оборотней как быки на красную тряпку. Или не смириться, а сделать это источником постоянных «лулзов», как выражался (и практиковал) Ларс. В конце концов, вампиры умели держать себя в руках ничуть не хуже оборотней.
Но мысль о том, что где-то в городе прячется вампир, который
Который попробовал крови оборотня и сошел с ума.
Вся суть которого была подчинена одной цели – снова напиться крови оборотня, искупаться в ней, почувствовать клыками последнее судорожное движение тела, наполовину человеческого, наполовину звериного.
Вампиры-ликантропоманы творили страшные вещи. Болезнь увеличивала их силу, свирепость и изворотливость, делая не просто опасными преступниками – превращая их в кого-то вроде тигра-людоеда в индийской деревне начала прошлого века. Но вот если Шер-Хан был глуп, то у вампиров-ликантропоманов умственные способности не только никуда не девались, но еще и обострялись – правда, только в одном направлении.
Эта мысль – мысль о том, что где-то в городе прячется вампир-ликантропоман, в любом оборотне пробуждала странное чувство.
Очень похожее на страх.
И когда на следующий день оборотней подняли по тревоге, каждый из них вспомнил эту фразу, брошенную Марком вскользь, но ударившую точно в то, что каждый из них прятал очень глубоко, настолько глубоко, что не признавался в этом даже самому себе, не то что своим коллегам.
Надевая на ходу куртку, Марк орал в гарнитуру:
– Ты уверен, что он ушел? Да мне похуй, пусть едут хоть люди-хуюди, хоть кто угодно. Если он еще там, я своих туда на пушечный выстрел не подпущу!
Что Марку ответили, никто не слышал. Он буркнул еще что-то, нажал на кнопку и задержался в дверях логова, уже одной ногой за порогом.
– Ларс, ты остаешься, – сказал он не терпящим возражения тоном. – Мониторь форумы, соцсети, ну, ты знаешь. Сучонок где-то бегает, может попасться на глаза сородичам.
– А куда мы вообще?.. – начала Агнешка.
Марк нетерпеливо махнул рукой.
– Волчата со второго потока встретились с вампиром.
Уточнять, с каким именно вампиром, как и говорить, что именно его Марк имел в виду, когда говорил о «сучонке», не было нужды.
– Я хочу тоже, – внезапно подал голос Петр, подумал секунду и добавил: – Тоже с вами.
Марк смерил его задумчивым взглядом и кивнул.
Через несколько секунд в логове остались только Ларс и Томаш. Первый выглядел не особенно довольным таким раскладом, второй – не очень понимающим, что вообще происходит. Однако спрашивать ничего не стал, только выразительно поднял брови, глядя на Ларса. Тот, по своему обыкновению скрючившись в три погибели в кресле, так что колени торчали почти на уровне ушей, посмотрел в ответ поверх планшета и сказал:
– Ликантропоман напал на других оборотней.
– Это я понял, – неторопливо, явно подбирая слова, ответил Томаш. – Но нюансы укрылись от моего понимания.
– Дружище, я у тебя уже спрашивал, почему у вас учат нижнеземельному по учебникам позапрошлого века? – Ларс хохотнул и покачал головой. – Не, я тебя тоже понял, конечно.
Томаш ничего не сказал, но и брови на место не опустил, все еще выражая всем лицом вежливый интерес, мало отношения имеющий к недоумению Ларса по поводу образования в Херцланде.