Ночь без права сна
Шрифт:
У Ярослава екнуло сердце: «Донесли! Если меня сейчас арестуют, что будет с мамой… Что, что делать?»
— Прошу, войдите.
Когда полицейский вошел на кухню, Ярослав прикрыл за ним дверь и непринужденно сказал:
— К сожалению, Ярослава Калиновского сейчас нет дома. Что ему передать?
— Слава Исусу! Наконец-то он нашелся! — обрадовался полицейский.
«Нашелся? Что он мелет?» — старался понять Ярослав, некоторое время молча вглядываясь в морщинистое и совершенно безбровое лицо полицейского. Невольно подумалось: как могли сохраниться на его лице
— А вы кем приходитесь пану Ярославу Калиновскому? — полюбопытствовал полицейский.
— Я его кузен, — тотчас нашелся Ярослав.
— Тогда позвольте вас поздравить. Говорят, с пчелами жить — меду быть.
У Ярослава сразу отлегло от сердца.
— К вашему кузену судьба весьма благосклонна. Он получил огромное наследство, — сообщил полицейский.
Гость явно не понравился Барсу, и пес недружелюбно зарычал. Полицейский с опаской покосился на собаку.
— Это пес… пана Калиновского?
— Да…
Полицейский заискивающе улыбнулся собаке, словно перед ним был сам пан Калиновский. Затем заговорил, отчего на его шее челнок запрыгал вверх-вниз, вверх-вниз.
— Венский «Акционгезельшафтсбанк» разыскивает пана Ярослава Калиновского по делу о наследстве. Всем полицейским комиссариатам прислал запрос. Видите, мне посчастливилось! Он у вас как, не скупой? По праву я могу рассчитывать на щедрое вознаграждение. Это бы мне не помешало — у меня большая семья, дети…
— Будьте уверены, у вас в долгу не останутся, — сказал улыбаясь Ярослав, все еще не веря в происходящее.
— Вы разрешите мне его подождать?
Ярослав не успел ответить, как опять кто-то постучал.
— Ага! Так может стучать только хозяин. Это, наверное, идет сам пан Калиновский! Позвольте, я ему открою, — полицейский, не дожидаясь разрешения, поспешил в коридор и впустил папа Марека.
— Добро пожаловать, пан Калиновский! Я принес вам радость. Вы получили огромное наследство, — приветствовал опешившего домовладельца полицейский. — Вот, прочтите… Я кончил работу, время идти домой, ведь я отец большого семейства, одиннадцать детей. Но счел своим долгом не откладывать до утра. Спешил обрадовать…
Не успел домовладелец прочесть протянутую ему бумагу, как в переднюю вышел Ярослав.
— Пан Калиновский! Поздравляю вас, поздравляю! — начал раскланиваться хозяин. — Вы не думайте, что я пришел за деньгами, боже упаси, можете уплатить, когда захотите…
— Позвольте, — спросил изумленный полицейский у домовладельца, — так этот молодой человек и есть Ярослав Калиновский?
— Собственной персоной, — угодливо захихикал пан Марек.
Умиленно глядя на Ярослава, полицейский пожурил его:
— Ай-ай-ай, пан изволил пошутить? Понимаю, понимаю, молодые люди любят шутки.
— Пан Марек, прошу вас, дайте полицейскому сто крон… Я верну вам с процентами.
— Конечно, конечно! Прошу, спустимся ко мне, пан…
— Штепанек, — подсказал
Когда за ними закрылась дверь, Ярослав быстро прошел к матери, присел на край ее кровати и протянул бумагу, принесенную полицейским.
— Мамуся, ты не должна сердиться. Банк разыскивает меня. Там на мое имя хранится три миллиона.
— И ты возьмешь эти деньги? — тяжелым вздохом вырвалось из груди Анны.
— Да, мама, — твердо ответил Ярослав. — Я не поступлю, как Жан Мелье [16] , не заморю себя голодом, чтобы только после смерти объявить войну богу, королям, принцам и богачам. Деньги Калиновский награбил у рабочих. Я их возьму, чтобы вернуть тем, кому они принадлежат по праву. Да и мой отец тоже был рабочим. И его эксплуатировали, значит, и его доля есть в этой сумме. Она принадлежит нам, мама. Я повезу тебя лечиться. И кто знает, скольким людям спасут жизнь эти деньги. Чтобы твоя совесть была чиста, мамуся, я посоветуюсь с доктором Ване-ком. Он просил меня сегодня быть у Модрачеков.
16
Французский утопический коммунист и философ-материалист (1664–1729).
— Я никогда так не думала, — у Анны дрогнули губы. — Посоветуйся с доктором Ванеком, сын… Помни, родной: твой отец, прежде чем решить какой-нибудь вопрос, обдумывал его всесторонне.
— Мама никак не может привыкнуть к тому, что ее сын уже взрослый. Выпей лекарство. Вот тебе капли, вот таблетки, сейчас принесу воды…
В кухне, наливая воду, Ярослав сказал Барсу:
— Не горюй, дружок, теперь ты будешь сыт. И мамуся скоро выздоровеет.
Барс почувствовал, что у хозяина хорошее настроение, завилял хвостом и побежал вслед за Ярославом в комнату.
— Вижу, вижу, что ты пришел, Барс, — лаская собаку, сказала Анна.
Собака лизнула хозяйке руку.
— Барс, ляг у дверей и стереги маму, — приказал Ярослав. — Я пошел, мамуся.
— Непременно надень пальто, слышишь? А то я знаю тебя — выскочишь в одном сюртуке. Не хватает, чтобы ты заболел, — заволновалась Анна.
Хотя дождь и прекратился, но тонкая рубашка плохо защищала от пронизывающего холодного ветра. Ярослав почти бежал три квартала до улицы Паржич. Очутившись во дворе многоэтажного дома, мгновенье постоял около ворот, выжидая. Убедившись, что никто за ним не следит, быстро пересек двор.
Франтишек, Ружена и доктор Ванек пили кофе. Больше в комнате никого не было, когда вошел Ярослав.
— Совсем по-весеннему! Молодость, горячая кровь! — прогудел Франтишек.
Доктор Ванек вынул изо рта трубку и с укором покачал головой.
— Мать не жаль? Ружена, милая, дайте ему поскорее чашку горячего кофе.
Ярослав сел за стол, накрытый чистой белой скатертью.
— Ты, сынок, свой гонор спрячь, — строго сказал доктор Ванек. — Видишь, до чего гордость довела. Несомненно, последний сюртук заложил. Третий месяц Франтишек не может тебя убедить взять деньги.