Ночь – мой дом
Шрифт:
Он обернулся, ожидая увидеть, что у ворот пусто, ожидая выстрела в спину из Крэддикова «сорок пятого», ожидая завывания тревоги, но увидел Эстебана Суареса. Тот, прямой как палка, стоял в будке охраны в капральской форме, и всякий взгляд (кроме самого въедливого) тотчас признал бы в нем настоящего вояку — вояку до мозга костей.
Эстебан, подумал Джо, я почти тебя не знаю, но я готов тебя расцеловать.
Джо снова покосился на грузовик и увидел, что Крэддик больше на него не смотрит, а повернулся на сиденье, сказал что-то младшему матросу и тот нажал на тормоз и заглушил мотор.
Крэддик спрыгнул из
Крэддик протянул Джо планшет:
— Поставьте инициалы на первой и третьей странице, полную подпись на второй. Здесь указано, что мы оставляем это оружие на ваше ответственное хранение на срок от трех до тридцати шести часов.
Джо подписался: «Альберт Уайт, капр. Нац. гв. Армии США», поставил инициалы в нужных местах и вернул планшет.
Крэддик оглядел Левшу, Кормарто, Фазани и Пароне, снова посмотрел на Джо:
— Пять человек? Больше у вас нет?
— Нам сказали, что вы подгоните здоровяков. — Джо указал на дюжину моряков у пандуса аппарели.
— Армейские всегда так, — проговорил Крэддик. — Вечно они норовят сачкануть, едва начинается тяжкая работа.
Джо подмигнул, глянув на солнце:
— Значит, вот почему вы, ребята, припозднились? Тяжко работали?
— Простите?
Джо ощетинился — не только от нервов, но и потому, что иное поведение выглядело бы подозрительным.
— Вы должны были быть здесь еще полчаса назад, — произнес он.
— Пятнадцать минут назад, — поправил Крэддик. — Нас задержали.
— Кто?
— На мой взгляд, это вас совершенно не касается, капрал. — Крэддик подошел поближе к нему. — Но, по правде говоря, нас задержала женщина.
Джо, глянув на Левшу и ребят, рассмеялся:
— Над женщинами иногда приходится изрядно попотеть.
Левша фыркнул, и остальные последовали его примеру.
— Ладно-ладно. — Крэддик поднял руку и улыбнулся, показывая, что оценил шутку. — Но эта-то была настоящая красотка, парни. Верно, матрос Плафф?
— Да уж, сэр. Просто загляденье. Правда, из смугляночек.
— На мой вкус, немного темновата, — признался Крэддик. — В общем, она выскочила посреди дороги, с ней паршиво обошелся ее дружок-латинос, хорошо еще, что не прирезал, они же вечно таскаются с ножами.
— И вы ее оставили там же, где нашли?
— Оставил при ней матроса. Подберем его на обратном пути, если вы нам в конце концов дадите выгрузить эти пушки.
— Ясное дело. — И Джо отошел назад.
Крэддик чуть-чуть расслабился, но по-прежнему оставался настороже. Его глаза впитывали все. Джо постоянно держался рядом с ним, берясь за один конец ящика, когда Крэддик брался за другой. Они поднимали их за веревочные ручки, вделанные в торцы. Идя по коридору погрузочной площадки на склад, они видели в окна соседний коридор и конторские помещения за ним. В эти кабинеты Дион рассадил всех светлокожих кубинцев, спиной к окнам; все они набирали бессвязную чепуху на «ундервудах» или держали у уха телефонную трубку, положив большой палец на рычаг. Но во время их второго прохода по коридору Джо вдруг осознал, что все головы, которые там виднеются, — черноволосые. Ни одного блондина. Ни одной светлой шевелюры.
Крэддик
— А вы где служили за морем? — спросил Джо.
Крэддик не сводил взгляда с окон:
— Откуда вы знаете, что я был за морем?
Дырки от пуль, подумал Джо. У этих долбаных кубинцев просто пальцы чесались, эти идиоты так и рвались пострелять. В стенах могли остаться дырки от пуль.
— Вы смахиваете на человека, который побывал в переделках.
Крэддик глянул на Джо:
— Сразу видите, кто повоевал?
— Пожалуй, сейчас уже да, — ответил Джо. — Во всяком случае, по вам сразу видно.
— Чуть не подстрелил ту латиноску на обочине, — негромко сообщил Крэддик.
— Да ну?
Тот кивнул:
— Это латиносы нас пытались ночью подорвать. Мои ребята, которых я с собой захватил, пока не знают, но латиносы сегодня позвонили с угрозами всей команде, сказали, что мы сегодня все должны погибнуть.
— Я ничего об этом не слышал.
— Потому что это пока закрытые сведения, — объяснил Крэддик. — В общем, когда я увидел, как посреди Сорок первого шоссе торчит латиноска и нам машет, я подумал: Уолтер, пальни-ка этой сучке промеж грудей.
Они добрались до склада, положили ящик, который несли, в первый штабель слева и отошли в сторонку. Стоя в жарком проходе, Крэддик поднес платок ко лбу, и они стали смотреть, как цепочка моряков подтаскивает по коридору последние ящики.
— Я бы и пальнул, да только у нее были глаза моей дочери.
— У кого?
— У этой латиноски. Когда я служил в Доминикане, обзавелся дочкой. Никогда ее не видел, но ее мамаша мне то и дело шлет ее карточки. У нее огромные темные глазищи, почти у всех карибских баб такие. И сегодня я увидал у этой девчонки такие же глаза. И убрал пушку в кобуру.
— Вы ее тогда уже успели вынуть?
— До половины. — Он кивнул. — У меня уже сидела в голове эта мысль, понимаете? Зачем испытывать судьбу? Прикончи эту сучку. Белые тут из-за этого и не почешутся — так, языками потреплют. Но… — Он пожал плечами. — Глаза моей дочки.
Джо ничего не сказал. Кровь гулко стучала у него в ушах.
— Послал парня, чтобы он это сделал.
— Что-что?
Тот кивнул:
— Есть у нас один парень, вроде его зовут Сайрус. Все ищет себе войну, да вот сейчас ему повоевать негде. Едва эта латиноска увидела, как он на нее глядит, сразу драпанула. Сайрус-то сам наполовину негритос, вырос на болотах возле границы с Алабамой. Отыщет ее в два счета.
— Куда вы ее отвезете?
— Везти ее незачем. Она же на нас напала, приятель. Ну, ее сородичи. Сайрус сделает с ней что захочет, а останки пускай сожрут крокодилы. — Он сунул в рот окурок сигары и чиркнул спичкой о подошву. Прищурился, глядя на Джо поверх язычка пламени. — Ты верно догадался, сынок: я повидал войну. Одного доминикашку пристрелил и кучу гаитян, что да, то да. А через несколько лет снял трех панамцев одной очередью из «томпсона», но это потому, что они все сгрудились вместе и молились, чтоб у меня не вышло. Сказать тебе правду насчет всего этого? И пускай тебе не врут, что дело обстоит по-другому. — Он раскурил сигару и кинул спичку за плечо. — Это было даже весело, вот что.