Ночь накануне
Шрифт:
Варвара Алехина.
Невеста из прошлой жизни…
На ней был легкий сарафан, словно она не спала, а ждала кого-то. Он уловил легкий аромат ландыша, значит, ей по-прежнему нравились эти духи.
— Ну, проходи, проходи, — повторила Варя, отойдя в сторонку и включая свет. — Ну что ты как неродной…
Юрий Яковлевич совершенно не представлял, как себя вести. Он был готов к чему угодно, но только не к такому. Она не прыгнула ему на шею с криками радости и, наоборот, не вцепилась в лицо, проклиная. Не захлопнула дверь и не произнесла киношного:
Он переступил порог, зашел в прихожую.
— Боже мой, ты же весь промок! Ночью обещали грозу, надо было взять зонт. Ступай в ванную, я сейчас посмотрю что-нибудь сухое. Да, тапочки под полочкой…
Она скрылась в дальней комнате, где когда-то жили ее родители. Юрий Яковлевич все еще не пришел в себя. «Что происходит? Что с ней?» Он нагнулся, достал пару совершенно новых шлепанцев, прошел в ванную.
На полочке над раковиной стаканчик с одной зубной щеткой. На вешалке желтый халатик, на стиральной машине косметичка, футляр от очков и старый дамский журнал. Никаких следов мужского присутствия.
Она приоткрыла дверь и просунула туда клетчатую рубашку с коротким рукавом и синие тренировочные брюки:
— Возьми. Это Артура. Он примерно твоей комплекции, должно подойти. Вещи чистые. А свои повесь на сушилку.
«Артур… Что еще за Артур?»
Он развернул рубашку. Действительно, почти его размер. Переоделся. Все еще по инерции, не приходя в сознание, как говорят доктора. Повесил свои вещи на сушилку и с опаской вышел из ванной.
— Я здесь, — донесся голос из кухни, — проходи.
Она заваривала чай. На столе уже стояли две чашки, сахарница и неразрезанный ореховый тортик. Когда-то он любил такие… Вместо прежних полок с утварью теперь аккуратные мебельные ящички. Все выдержано в едином стиле, даже занавески подобраны. Ремонт делал человек со вкусом. Чистота и порядок. Не на месте лишь кулинарная книга «Если к вам неожиданно пришел Барак Обама», брошенная на микроволновку.
— Садись, грейся… У меня есть рябина на коньяке. Кажется, она тебе нравилась. Будешь?
«Бог мой, она помнит, что мне нравилось!» Действительно, в советское время это был весьма уважаемый у гурманов ликер, не обошедший стороной и Юрия Яковлевича.
Варя достала из одного из ящичков запечатанную бутылку с винтовой пробкой и пару рюмок. На бутылке чернела знакомая этикетка с гроздью рябины и медальками — призами за победы на выставках. Где она откопала такое? Это же настоящий артефакт. Коллекционеры телефон оборвут, если узнают…
Юрий Яковлевич скрутил пробку, поднес горлышко к носу. Она самая. Рябина на коньяке, родная, «из страны Оз». Настоящая. «Если к вам неожиданно пришел бывший жених».
Он вдруг вспомнил, что заявился с пустыми руками, не захватив никакого подарка, даже цветочка. Впрочем, до подарков ли ему было?
— Ты
Неужели у нее нет более актуальных вопросов? Например, как он здесь оказался и вообще как он сам? Стоп! А может, у нее психологический шок от встречи? Такое случается. Не знаешь, за что хвататься, что спросить. Да, наверное, шок. У меня самого шок.
— Я пью зеленый чай.
— Ну и отлично.
Она разлила по чашкам светло-желтый напиток.
Юрий Яковлевич подумал, что ему было бы комфортней, если бы Варя плеснула этим чаем ему в лицо, обозвала подлецом и спросила: «Зачем приперся, старый маразматик?» Речь, разумеется, шла о душевном комфорте. По крайней мере он был готов к взрыву эмоций, он бы все понял. А здесь?… Про какую-то китайскую подругу объясняет.
— Я не разбудил тебя?
— Нет, что ты… Я никогда рано не ложусь. На работу только к двенадцати, я высыпаюсь.
— К двенадцати? Так поздно?
Кажется, он тоже немножко сбрендил от происходящего. Несет какую-то не относящуюся к делу чепуху. Да, встречу с Варей он представлял несколько по-другому.
— У нас плавающий график, — буднично ответила она.
— Где «у нас»?
— В редакции. Я работаю в небольшом издательстве. Мы специализируемся на исторической литературе. Объемы небольшие, но на жизнь хватает. В институте было хуже… Бери торт. Он свежий.
Она подала ему серебристую лопатку.
— Спасибо… В институте?
— Да. НИИ. Он развалился пять лет назад. Сейчас там одни офисы. И те тоже развалились из-за кризиса. Даже обидно. Я в него после корабелки пришла. Такая была мощная контора. И ничего не осталось.
Он вспомнил, что она увлекалась историей. Надо же. Все-таки устроилась по призванию.
— Ты, случайно, никого не ждешь? — Юрий Яковлевич пока не притрагивался к чаю, боясь расплескать его от волнения. — Торт свежий, сарафан вот…
— Ну конечно жду, — улыбнулась Варя, — тебя… Ты обещал вернуться.
Ага, это уже ближе к теме. Подколола. Еще немного, и все встанет на свои места.
— Извини… Задержался немного.
— Ничего, я все понимаю. Это же не на соседнюю улицу сходить.
В ее голосе не было ни намека на иронию. Хотя в этом и есть высокое мастерство артиста.
— Ты почти не изменился…
— Ты тоже… У тебя не найдется закурить? — вдруг спросил он.
— Я, вообще-то, не курю, но Артур оставил свои сигареты. Погоди.
Варя ушла в комнату. Второй раз она упоминала какого-то Артура. Что за таинственный субъект?
Она принесла раскрытую пачку «Винстон-лайт», положила крышечку от банки вместо пепельницы. Юрий Яковлевич тоже не курил, после инфаркта врачи категорически запретили. Только в особо тревожных случаях. Чтобы взять себя в руки.
— Как ты устроился? Расскажи. — Варя села напротив, подперев голову ладонями.
— Я… Нормально… Скоро на пенсию выйду.
— А где живешь?
— В Иерусалиме…