Ночь падающих звезд. Три женщины

Яннауш Дорис

Шатаясь, он покинул комнату.

— Господин профессор! — потрясенно воскликнула фрау Кляйншмидт. — Я уже подаю на стол, не уходите!

Повернувшись, Тео посмотрел на нее пустыми глазами, как король Лир в сцене безумия, слегка обнял ее, как бы прощаясь навечно, и произнес сдавленным голосом:

— Пища! Я не могу есть — я никогда больше ни к чему не притронусь! Non sum qualis eram.

И вышел.

Фрау Кляйншмидт недоуменно смотрела ему вслед.

— Что это значит?

—

Это значит, — Хели привык к высказываниям своего друга уже в течение многих лет, — я больше не тот, кто я есть. Вот что это значит.

— А почему он уже не тот? — Фрау Кляйншмидт все еще смотрела в ту сторону, куда удалился профессор. — Что, собственно говоря, произошло?

Хабердитцель состроил гримасу и пояснил:

— Через четыре дня он женится. А невеста его пропала.

— Ну, ладно, клецки по-швабски готовы, — произнесла фрау Кляйншмидт, встряхнула блюдо и направилась в столовую.

Амелия и Максим с опущенными головами последовали за ней. Замыкал шествие Хели, насвистывавший траурный марш Шопена.

ГДЕ НЕВЕСТА?

Конечно, Амелия не была плохой.

Она была приятной девушкой, хотя иногда могла сказать и неправду.

После развода родителей она очень тосковала по отцу, но была привязана к матери, владевшей в Вене сетью магазинов изысканной одежды. Мужчин в жизни матери не было, а если и были, то она очень искусно скрывала это от дочери.

— Знаешь ли, я любила твоего отца, но из брака ничего не получилось. Ему нужна либо домработница, либо, что еще вернее, женщина, имеющая отношение к живописи.

Такой женщиной оказалась Дуня Вольперт. И на ней он хотел через несколько дней жениться. Поэтому и приехала Амелия, в общем-то не испытывая чувства неприязни. С Максимом, милым юношей, может быть, чуть-чуть излишне благовоспитанным.

Амелия могла многое понять, она обладала добрым сердцем. Не понимала она только, как могла Дуня предупредить о своем приезде и как сквозь землю провалиться. Отец страдал, что и неудивительно.

— Пап, послушай. Давай съездим к твоей Дуне. Вдруг что-нибудь случилось!

— А что могло случиться?

— Ну, несчастный случай. Или заболела и теперь лежит без сознания у телефона, не в состоянии поднять трубку. А может, передумала.

— Что значит — передумала?

— Не хочет выходить за тебя — может же такое быть.

Потрясенный Тео уставился на дочь. Он все еще надеялся, что в любую минуту может появиться Дуня. Но она не появлялась. Было уже шесть часов вечера, а она хотела приехать к обеду. На Дуню всегда можно было положиться, она была пунктуальным человеком.

Да, случилось что-то ужасное! Она даже не включила автоответчик.

— Если она передумала выходить за меня замуж, то могла бы мне об этом и сообщить.

— Когда она это сделала впервые, — колко заметила Амелия, — она передала тебе

письмо через Хели. И ты получил его, когда она была уже далеко. Сам рассказывал об этом.

Профессор взглянул на Хабердитцеля. Тот поднял обе руки, как бы сдаваясь.

— Я ничего не знаю, — защищался Хели. Он привык становиться козлом отпущения и прежде всего тогда, когда Тео попадал в безвыходные ситуации. — Да и откуда?

— Давай съездим к ней, папа.

Хабердитцель разозлился. Ему не понравилось, что бразды правления Амелия взяла в свои руки. Это было его право! Тео не умел водить машину. Он относился к той категории людей, что не имеют водительских прав, но при этом чувствуют себя не менее счастливыми. Если ему хотелось куда-нибудь поехать, то только с Хабердитцелем, так ведь?

— Если тебе так уж необходимо, — включился в разговор Хели, — то я отвезу тебя в Людвигсбург, Тео.

Однако Тео хотел ехать с Амелией. Только с ней, без Хели и Максима. Итак, дома остались оба оскорбленных, а Тео вместе с дочерью отправился в путь.

Амелия вела машину по долине Ремса с богатым историческим прошлым, где когда-то крестьяне выступали против своего врага герцога Ульриха. А теперь здесь проходила скоростная трасса. Многие обгоняли друг друга, а кое-кто тащился еле-еле. На немецких скоростных трассах, как бы в оправдание названия, ездили быстро, а тут австрийский рыдван едва тащился, будто задумчиво любовался окружающей природой.

— Подсказывай дорогу, папа. — Амелия впервые ехала в Людвигсбург. — Быстрее ехать я не могу, этот «челн» не позволяет.

«Челн» означал автомобиль. Не то чтобы он был старым, просто несколько маломощным, с дребезжащим капотом. «Челн», то есть что-то напоминавшее дряхлую лодку. Так любовно-снисходительно называла Амелия свой автомобиль.

Мать предлагала купить ей новую машину, однако Амелия была с характером. Платить будет только она сама! Это было ее девизом. Поэтому-то и не воспользовалась престижным автомобилем Максима, а поехала на своем челне. И ему пришлось ей подчиниться.

— Не спеши, — заметил Тео. — Главное — добраться живыми.

Он совсем не чувствовал себя таким спокойным, каким казался. Его тревожили мысли о Дуне. Определенно что-то страшное ожидало его: она была тяжело ранена, больна, мертва — не могла сообщить ему о себе!

Амелия искоса посмотрела на отца. Тот сидел рядом с ней, глубоко задумавшись.

— Пап, ты такой бледный. Не бойся, все образуется.

Он не ответил. Сердце его трепетало. Чувство, доселе никогда не испытываемое им. И все же — сердце трепетало! Если Дуня покинет его, если она скажет: «Прости, не хочу причинять тебе боль, может, это и подло, но я не могу выйти за тебя замуж!» — это будет конец. Навсегда. Тогда ему останется только работа — и Хабердитцель. Но у Хели была возлюбленная. Однажды он женится и тогда — тогда…