Ночь самой дорогой любви
Шрифт:
62. Макс
Щелчок замка заставил потушить сигу и подняться.
Один взгляд на хозяйку квартиры и я остолбенел.
Щека заклеена, на руках огромные красные отметины, будто от наручников. Какого хуя?
Хотелось сгрести её в объятия и отнести прямиком в постель, но я сдержался, стиснув кулаки. Что-то случилось. И я кажется догадывался, что именно. Надо будет навестить старого знакомого…
Кошка отступила, давая возможность войти. Я замешкался лишь на секунду, думая, что лучше: сейчас поехать и вытрясти все
Шаг и я на пороге. Лика отшатнулась. Не намеренно. Инстинктивно. Я нахмурился. Дело не только в Малиновской.
— Что произошло?
Глаза вниз и плотно сжатые губы. Разулся и повесил пальто на вешалку.
Она продолжала стоять, глядя сквозь стену. Меня начинало нехило пугать её состояние.
Рука к её лицу и опять же неосознанное движение. Отстранилась. Поняла и испуганно посмотрела на меня.
Протянул руку ладонью вверх, ожидая, что она вложит свои пальцы. Внутренняя борьба явственно отражалась на её лице. Когда лёд её рук коснулся моих, я прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки и не сгрести её хрупкую фигуру в объятия. Что с тобой случилось, маленькая?
Потянул девочку в гостиную. Усадил на диван, заметив бутылку на полу. Поднял стекло и спрайт и пошел на кухню. Когда налил алкоголь в стакан и вернулся в комнату, понял, что Лика так и не сдвинулась с места. Ни на миллиметр. Но её била дрожь. Замерзла? Вряд ли.
Огромный пушистый махровый халат, висевший в ванной, был сухим и пах Ликой. Накинул ей на плечи и запахнул на талии. Стакан в руке немного мешал, но малышка вцепилась в него мертвой хваткой, не стал забирать.
Лика поднесла пойло ко рту и, зажмурившись, махнула половину. Её передернуло, но малышка стойко сдержала отвращение.
Просидев с полупустым стаканом около пяти минут, она повторила манипуляцию и снова поморщилась.
Молчание затягивалось. Я не хотел давить. Поэтому ждал.
Забрал пустую тару и поставил на пол. Руки снова ледяные. Надо её согреть. Попытался обнять, но она напряглась.
— Лика.
Настойчивый взгляд в глаза, и она снова отвела.
— Мне надо в душ.
Удивился слабости её голоса, но был рад, что заговорила.
Взял кошку за руку и повел в ванную. Она не сопротивлялась, держала мою руку и покорно шла следом. Открыл и настроил воду, повернулся в девочке. Лика продолжала стоять, глядя на бежевый кафель. Не раздевалась. Стянул халат с плеч и замешкался. Платье обтягивало её тело и мне захотелось присоединиться к ней под теплыми струями тропического душа. Но затравленный взгляд говорил, что маленькая не оценит такой расклад.
Она снова находилась не здесь. Глаза затуманены, руки опущены вдоль туловища, плечи напряжены.
Потянулся к её платью и едва коснулся кожи бедра, как руки мгновенно взвились и оттолкнули меня.
— Нет! — она почти выкрикнула эту фразу, отчего мы оба вздрогнули. Она тяжело дышала, в глазах бешеный страх.
— Лика, какого хуя? Может уже расска… — Я заговорил, но замер, осознав одну вещь. У Арины дома лика
Вероятно мой вид натолкнул девушку на определённые мысли, когда я развернулся, чтобы пойти и набить морду тому, кто сделал это с ней. Маленькая рука легла на моё предплечье, и разряд тока прошелся по телу, когда я услышал свое имя из её уст.
— Максим.
Я обернулся. Она стояла опустив голову, но затем подняла взгляд и меня прошибло. Мрак. Боль. Мольба. Все это было в глазах цвета малахита.
— Не оставляй меня…
63. Макс
Едва слышно, на выдохе, прикрыв глаза.
— Пожалуйста.
Смять, стиснуть, сжать, вцепиться в родное тело, успокоить, впитать в себя её боль. Вот, что хотелось сделать. Но я не двинулся с места. Она не готова. Не сейчас. Поэтому просто кивнул и повернулся к ней.
На мой немой вопрос мотнула головой.
— Я сама.
Потянулась к подолу и сняла через голову тонкую тряпку. Вздохнул и прикрыл глаза. Не мог. Просто. Не мог. Смотреть. Это выше моих сил. Щелкнула застежка и черное кружево на пол. Я не видел, осознал, услышал. С трудом сдержался, чтобы не поправить эрекцию. Брюки стали жать. Кровь с грохотом мчалась по венам, замыкая круг в бьющемся молотом сердце.
Шелест чулок и легкий шаг в ванну. Занавеска. Открыл глаза и встал у раковины. Ледяной водой в лицо. Не стал вытирать. Этого не достаточно.
Вцепился в края раковины и опустил голову. Она просто моется. Просто моется за занавеской. А мне рвет планку. Хочу её. Хочу в ней. Под собой. До предела.
Сколько прошло времени, не знал. Легче не стало. Только хуже. Когда представлял как она… Как скользит…Шум воды прекратился. Шелест шторы и она передо мной. Одновременно на халат в моих руках.
Протянул, потянулась, поскользнулась. Подхватил. И чуть сильнее, чем требуется. Рубашка намокла. Дышать стало труднее. Почти невыносимо. И необходимо. Потому что дышал ей.
Надо было укутать её в махровую ткань, завязать пояс и проводить в гостиную, уложить на диван, и побыть с ней пока не заснет. Но из всего списка хотелось только четвертого. Грёбаный извращенец.
Подняла голову и робко в глаза. Потом на губы. И задрожала. Я облизал свои. А хотелось её.
— Холодно.
Солгала.
Я это понял. И она. Но это её выбор.
Аккуратно опустил на пол и укутал. Обнял, на руки и в гостиную.
У дивана замешкался. Откинул край одеяла и хотел помочь лечь. Но она остановила.
Прикрыл глаза и считал до десяти, пока она снимала влажный халат и ложилась в постель. Обнаженная. Нет сил даже материться. Повторил счет.
— Не уходи, — еще одна просьба.
Я и не собирался.
Она устроилась удобнее и прикрыла глаза. Я сел спиной к дивану и положил локти на колени. Дыхание почти выровнялось. Пульс почти пришел в норму. Желание почти схлынуло. Почти.