Ночь упавшей звезды
Шрифт:
Я отвернулась от комнаты и локтем смахнула слезу. Мертвые не плачут.
– - Бедный папа...
– - тянул свое Люб.
– - Сандра вон тоже на мечах драться хочет... Сандра-Талька Цмин -- это моя сестра, -- мальчишка зачем-то опять взглянул на потолок. Любовался дивной резьбой?
– - Подмастерье-менестрель, вот... Из Венисской школы менестрелей. Между прочим, тоже рыжая... Ой!
В распахнутое окно влетела растрепанная пятнистая птичка с красными бровками и задорным хохолком, зависла, игнорируя закон всемирного тяготения,
– - А чего это было?
– - Летавка. Они письма носят.
– - Любо-овные...
Темулли откинула за спину зеленые спутанные волосы и толкнула меня под локоть:
– - Не реви. Я же не реву. И ты не реви. Поняла?
Вот дура! Ну кто толкается, когда в руке нож... клинок скользнул по точильному камню и наискось вонзился в ладонь, выйдя с другой стороны, окрасившись кровью.
– - Мгла, -- выругалась Темулли и, ухватив мою руку, прижала сосуд.
– - Вот балда. Не умеешь с ножом обращаться...
Второй рукой она принялась нашаривать в рукаве платок.
Люб подбежал, взглянул на мою руку и присвистнул:
– - Сегодня не ваш день, видимо...
Я с яростью выдернула нож:
– - Нечего под локоть лезть!!
Что угодно: ругаться, зубами скрипеть -- только не орать перед глупыми детишками и этим... лилейным мевреттом. Может, он и не заметил? У себя взаперти...
– - Сама ты...
– - отозвалась Тему, наконец, выуживая платок и зажимая рану.
– - Если руки трясутся, нож не бери...
Она сердито сдула со лба прядь и уже как-то виновато спросила:
– - Сильно больно?
– - От тебя у любого руки затрясутся, -- прошипела я.
– - Я тебя выдеру.
Перекинула девчонку через колено и от всей души шлепнула пробитой ладонью. Отпечаток на ее попке остался что надо!
А у меня в глазах потемнело.
Спихнув Тему с колен, я здоровой рукой нашарила в сумке зелье, выдернула пробку зубами и облила рану с двух концов. Зелье зашипело, кровотечение остановилось. Пока не началось снова, я обмотала ладонь бинтом и затянула узел, помогая себе зубами.
– - Если... если ты еще раз сунешься под нож...
– - рыкнула я на Темулли, -- никакой тебе войны! Замуж -- и точка!
– - Дура, -- вне себя от праведной ярости крикнула Темулли, кубарем скатившаяся на пол и растиравшая пострадавшее место.
– - И я еще тебя лечила!! Платок отдай!
– - На, -- я подняла и кинула капризуле платок. Потом вздернула ее за шкирку здоровой рукой и поставила, зажав коленями.
– - И если еще раз назовешь меня дурой, я тебе... я тебя... в угол поставлю, вот!!
Млин! Связался черт с младенцем!
Не
– - Да я тебя еще и не так обзову!!
– - пискнула мне в спину Темулли и выскочила следом. За ней, удивленно щурясь, но не теряя солидности, показался Люб, громко -- так, что было слышно и мне в коридоре, -- поинтересовавшись у закрытой двери в спальню мевретта:
– - Вы же в порядке, да? Я могу идти?
Рыжему не ответили.
От павшего лучника осталась очень удобная ниша: пустая и темная. Я забилась в нее, усевшись на корточки, придерживая раненую руку здоровой.
Мимо ниши, яростно оглядываясь, перепрыгивая обломки и сбивая факельный огонь, пронеслась зеленоволосая. За поворотом звучно грохнула дверь.
Через минуту, задумчиво сопя, запустив руки в рыжее гнездо на голове, протопал Люб.
Прошли два стражника.
И стало восхитительно тихо.
Но тут, словно чтобы окончательно испортить мне день, из конца коридора донеслись шелест шелка и легкие шаги. Не иначе, какая-нибудь потрясающая элвилинская красотка, из тех, что шлют любовные письма мевреттам с летавками. Да чтоб их всех!
"Только бы не остановилась!" -- взмолилась я, решая тупо молчать: пусть считает меня новым украшением или фамильным призраком элвилинского дедушки...
Так и есть -- красавица в темно-синем платье, с аккуратно уложенными темными волосами. Из прически выглядывают острые кончики ушей. Большие глаза светятся в полутьме.
Споткнувшись об обломки лучника, красавица ойкнула и своими синими плошками уставилась на меня.
– - Это еще что? Иллит атор, леди. Вы кто?
Я упорно молчала.
– - Я спросила, кто вы?
– - ледяным тоном повторила остроухая.
– - Это вы здесь устроили?
– - и указала на мраморные останки.
– - Это мевретт Мадре, мевретт Идринн, -- подошедший Люб рассеянно и немного неуклюже поклонился.
Мевретт Идринн... Кажется, та самая Идринн, которую Мадре назвал недотрогой, а его племянник Сианн брал в заложники.
– - Но... это же творение самого эйп Леденваля!
– - девушка заморгала длинными ресницами.
– - Но... мевретт Одрин расстался с Исой эйп Леденваль больше двух тысяч лет назад, а разбил -- только сейчас?.. Какое самообладание!
В милом голосе прозвучал восторг. Я скривилась.
– - Извините, но я Тему ищу, -- ввернул свое Люб.
– - Вы ее не видели?
– - Кого?
– - удивилась Идринн.
– - А, твою зеленоволосую подругу? Нет, прости, не видела...
И снова презрительно уставилась на меня. Ну еще бы, одежда чистая, но простая; пахнет земляничным мылом, а не каким-нибудь дивным алолистом или озерной лилией... "Ладонь перевязана -- кто это ее так, интересно? Волосы рыжие -- дитя Люба, что ли? А стрижены так, как будто ножом кромсали".