Ночь упавшей звезды
Шрифт:
– - Вам плохо?
– - передумав все это, мелодичным голосом спросила Идринн.
– - Нет, мне хорошо, -- буркнула я.
– - А будет еще лучше -- если меня оставят в покое.
Остроухая нахмурилась.
– - Понимаю. Но вам нужно смыть кровь с волос, нормально перевязать руку и прилично одеться. Я мевретт и не могу допустить, чтобы вы оскорбляли память элвилин, которые строили этот замок много веков назад, расхаживая по нему в крови и расстегнутой рубашке, -- она наклонила голову. "А если эту рыжую нахалку одеть в платье, она будет
Я смерила черноволосую красавицу взглядом:
– - Знаете что, милочка? Указывайте своему жениху! Этому, лилейному дистрофику, как ему стричься и одеваться! А лично меня мой вид устраивает. Но чтобы не оскорблять ваш изысканный вкус, я сейчас уберусь, немедленно. Вот только вещи заберу. И...
– - я посмотрела на распахнутый ворот.
– - Что естественно, то не безобразно. Так что мне смущаться нечего!
И резко встала.
– - Жаль,-- мрачно вздохнул рыжий мальчишка.
– - Придётся искать самому... И куда она могла убежать?
– - Сидите уж... Куда вам...
– - Идринн, брезгливо приподнимая подол, переступила обломки лучника и приблизилась.
– - И что вы знаете о моих женихах, интересно?
– - видимо, я задела неприятную струнку.
– - Я обручена с мевреттом Алиелором Сианном, с тем, кого считали предателем, слыхали?
– - она вздохнула.
– - Куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда, -- выдохнула я.
– - Что я знаю о женихах? Что они всегда выбирают таких красивых зануд -- исключительно за миленькую внешность. Потому что им не интересно разбираться, что у человека внутри. Нет, о Сианне-предателе я не слышала. Да и не хочется.
– - Значит, меня нельзя полюбить, да?
– - прошептала красавица растерянно.
– - Да нет, вполне можно, -- пожал плечам Люб, на секунду отрываясь от размышлений о Темулли.
– - По крайней мере, почему нет?
– - Обручиться, видимо, можно, полюбить -- нет...
– - Идринн вздохнула и улыбнулась.
– - Впрочем, неважно. Не обращайте внимания.
– - Разумеется, -- конопатый почтительно кивнул.
– - Я вообще ничего не слышал и не видел. Конечно же!
И выразительно хмыкнул.
Остроухая сверкнула глазами:
– - Вот и хорошо. А вы?
– - синие холодные глаза обратились на меня.
– - Ну, я пошел?
– - Люб ещё раз для убедительности кивнул и поспешно ретировался куда-нибудь подальше от сердитой элвилин. Наорёт ещё...
– - А мне без разницы...
Я развернулась и влетела в кабинет Мадре, оставив мевретта Идринн стоять с открытым ртом посреди коридора.
Стараясь не коситься на спальню Одрина -- сидишь там? И сиди!
– - я стала заталкивать в сумку вещи. Потом обулась -- и как эта брюнетка в синем не стала пенять, что перед тенями благородных элвилинских предков босиком разгуливать неуместно тоже?
– - и натянула кирасу. Подпоясалась. С каждым движением ладонь болела все сильнее, но я, скрипнув зубами, приказала себе не
Аккуратно переложила все вещи в сумке. Полюбовалась на подсыхающую кровавую лужу у подоконника. Махнула на нее рукой и собралась закинуть клеймору за спину.
И тут двери в спальню открылись. Лилейный, прислонясь к косяку, высился на пороге, сложив руки на груди. Летавки при нем больше не было.
– - О, господин мевретт, -- сказала я сладким голосом.
– - Напишите мне бумагу, чтобы меня из замка выпустили. А для мэтра Звингарда за одежду вот, -- я кинула на стол горсть серебра.
– - Не знаю, какие деньги у вас в ходу, но по весу сойдет.
В пораненной ладони точно повернули раскаленный прут.
– - Не спешите, сударыня, -- вкрадчиво сказал Мадре.
– - Неужели вы откажетесь отужинать в нашем обществе? Бутербродов с вяленой колбасой я, конечно, не обещаю, но тем не менее... И, кстати, я бы посоветовал вам еще раз заглянуть к Звингарду. Он дивно умеет лечить ладони...
– - мевретт демонстративно опустил глаза к косоватой повязке на моей руке.
– - Да пошли вы!
– - заорала я.
– - Лилия ходячая! В гробу я видала ваше общество! Утонченное!
Так, клеймору за спину, сумку на плечо. И к двери.
– - Не стоит так огорчаться, -- спокойно произнес Мадре, осторожно пересекая кабинет и садясь в ближайшее кресло. Дались же ей эти лилии -- он возмущенно скривился.
– - Неужели вы думаете, что сможете выйти из замка без моего разрешения? И, кстати, не обольщайтесь насчет утонченности нашего общества. Мы можем быть при случае и хамами, -- он подпер рукой подбородок и задумчиво оглядел меня с ног до головы.
Я обернулась через плечо и одарила остроухого не менее испепеляющим взглядом:
– - Не выйду -- останусь здесь. Умру, и вас совесть замучает. Лучше отпустите, а то хуже будет, -- протянула я сладким-сладким голосом.
– - Кресло с ковром я вам перемазала, подоконник кровью залила, статуя из-за меня рухнула, Темку шлепнула, и шишка у вас на затылке -- тоже моих рук дело. Так что я честно предупреждаю. Вот.
– - Да, -- протянул Мадре и неожиданно весело улыбнулся.
– - Я уже заметил, что вы страшная женщина. Но, извините, отпустить пока не могу. Долг, знаете ли... Кстати, возможно, вы вспомнили, как попали сюда?
– - добавил он осторожно.
– - Так сразу разойдемся с миром... Может быть.
– - Ну, спасибо...
– - пылая яростью, я повернулась на пятках лицом к наглому мевретту.
– - Вспомнила. Я попала сюда, чтобы сказать вам, что вы... вы...
– - прыжок, и глухая пощечина больной рукой.
Рана ерундовая, отчего же стены крутятся и потолок несется вверх?
Мадре подскочил, держась за щеку, с намерением схватить меня за шкирку и как следует встряхнуть, и потому в последний момент успел поддержать и обалдело уставился в мои глаза, оказавшиеся внезапно близко-близко. У него почему-то перехватило дыхание.