Ночь в «Восточном экспрессе»

Генри Вероника

Стефани охватила взглядом его улыбающиеся глаза, морщинки вокруг рта, образовавшиеся от смеха, доброе выражение лица. Подняла руку и пригладила его волосы. Саймон вопросительно на нее посмотрел.

— Полагаю, — проговорила Стефани, — кое-что я могу сделать…

Просунув палец за воротник его сорочки, она с многообещающей улыбкой принялась расстегивать пуговицы. Не говоря ни слова, Саймон шагнул назад и запер дверь, ни на секунду не оторвавшись взглядом от глаз Стефани, пока не вернулся к ней.

По соседству Джейми закинул свой чемодан на багажную полку и уже устроился на сиденье, положив

ноги на табурет. Он решил, что купе суперклевое. Такая комната ему понравилась бы: все скрыто. Он положил голову на подголовник и закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Но не смог.

Щекотливая тема никуда не делась. Она осталась там, в мозгу, и Джейми знал, что там и останется, пока он не решит этот вопрос. Но когда удастся улучить удобный момент, чтобы обратиться к отцу?

Юноша открыл глаза, когда внутренняя дверь, связывающая его купе со следующим, открылась, и на него уставилась Бетт. Джейми хотел было попросить ее убраться и оставить его в покое, но на самом деле он очень нуждался в компаньоне, чтобы отвлечься от своих забот.

— Эй, — окликнул он сестру. — У тебя все в порядке?

Бетт вяло подняла плечо. Честно говоря, она нигде не почувствовала бы себя счастливой. Можно засунуть ее в пентхаус в лучшем отеле мира, и все равно найдет, на что пожаловаться. Девушка стояла на пороге, мрачно глядя на брата.

— Ты разве не пьешь шампанское? — Он поднял бокал. Может, ему просто потихоньку напиться?

Она покачала головой:

— Мне оно не нравится.

Бетт? Которая не моргнув глазом могла выдуть подряд семь коктейлей с водкой?

Джейми пожал плечами:

— Тогда я выпью и твое. — Он посмотрел на часы на руке. — Покурить мы не сможем до Парижа. Если только не высунемся в окно, а?

— Мы не можем этого сделать. Вероятно, остановят поезд.

Сбросив туфли, Джейми положил ноги на сиденье и вытянулся во весь рост. Закинул руки за голову и стал смотреть в окно. Бетт подошла и села, примостившись с согнутыми коленями над ногами брата. Так они сидели в дружеском молчании, как делали множество раз — перед телевизором или в комнатах друг у друга. Конечно, они, случалось, ссорились, но внутренне по-прежнему были близки. Переживая неприятности, связанные с разводом их родителей, они привязались друг к другу.

Джейми не понимал, когда у мамы и папы все пошло наперекосяк. Разумеется, оба родителя были помешаны на контроле. У отца имелись четкие понятия о том, как все должно быть, и он прилагал все усилия, чтобы этого добиться тихо. А мама… Если делалось не по ее, она метала громы и молнии. Оба родителя были сильными личностями, которые постоянно бодались, даже по большинству самых незначительных вопросов.

Может, через какое-то время стало тяжело все это переносить? Может, ты достигаешь некого момента в своей жизни, когда человек, с которым ты сочетался браком, перестает быть для тебя необходимым и ты ищешь его противоположность? Парень, к которому ушла мама, Кит, был настолько расслабленным, что, кажется, только и делал, что лежал. Может, после отца, который в любую минуту готов был вспыхнуть, всегда вел какое-то дело, это было для нее облегчением.

И Стефани была полной противоположностью матери. Тихая, спокойная, организованная, разумная, нетребовательная… «Но по-своему веселая, — подумал Джейми. — Уж точно нескучная». Сначала она показалась ему немного робкой, но как только они познакомились поближе, выяснилось, что у нее

есть свои убеждения. Совершенно не совпадающие с мамиными. Стефани несколько раз точно заставила его сестру задуматься над тем, что она, Бетт, собой представляет, к чему стремится в жизни. Если сравнивать их двоих, то мама умела только тратить отцовские деньги, тогда как Стефани с нуля создала свое кафе. И этим вызывала к себе уважение.

Бетт грызла ноготь на большом пальце, словно, кроме него, ей не удастся получить в ближайшие несколько дней никакой другой еды. Джейми похлопал ее по плечу. Бетт и мама были близки, хотя и постоянно ссорились.

— Все будет хорошо, — сказал он ей. — Стефани нормальная. Совсем не злая мачеха.

— Знаю. Она славная. В основном, — отозвалась Бетт. — Но это как-то странно. Вот Стефани переехала к нам, и мы все вместе отправились отдыхать, я об этом. Мама никогда не вернется.

— Она в любом случае не вернется. — Джейми был в этом уверен. — И посмотри на вещи оптимистически: Стефани хотя бы умеет готовить.

Оба они рассмеялись. Бесхозяйственность их матери на кухне была легендарной. Еда и ее перемещение из кухни на стол Таню просто не интересовали. А вот Стефани даже бобы на тосте могла превратить в гастрономическое приключение. Она подавала их на дрожжевом хлебе, натертом чесноком, с поджаренными в духовке помидорами на гарнир и с кусочками расплавленного сыра «таледжо» сверху.

Но надо отметить, их мама сознавала свою никчемность.

— Я подаю тебе ужасный пример, дорогая, — не раз говорила она Бетт, хотя и без малейшего сожаления. — Все эти другие мамы в школе, занимающиеся продажей ювелирных украшений через Интернет и торговыми складами с органической одеждой для младенцев… Ты, наверное, так во мне разочарована.

Проблема состояла в том, что мама была ленива и ничем не интересовалась. Правда, с ней было весело, гораздо веселее, чем с матерями большинства их знакомых, а папина деловитость с лихвой компенсировала недостаток ее у мамы.

Это соображение вернуло Джейми к «обручу», через который ему по-прежнему предстояло прыгнуть. Он достаточно долго откладывал разговор — в конце концов, он знает об этом уже больше трех дней. Сегодня вечером придется вплотную заняться решением проблемы.

Глава тринадцатая

Всякий раз, садясь в вагон «Восточного экспресса», Райли чувствовал себя так, будто пришел домой. Вагон словно заключал его в объятия. Сознание того, что на протяжении всего путешествия он может и палец о палец не ударить, было роскошью, которую Райли по-прежнему ценил, хотя уже сбился со счета, сколько раз совершал это путешествие. Он знал всю подноготную этого поезда, и все равно каждый раз поездка снова доставляла ему удовольствие.

Даже в его возрасте жизнь оставалась бурной, и хотя помощник Райли старался контролировать его расписание и обязательства, сам Райли работал до изнеможения. Приятно, что ты востребован, когда для остальных фотографов, кроме самых лучших, настали трудные времена. Райли привносил в свои работы некие особенности, какую-то тайну, волшебство, которые по-прежнему нравились редакторам, а более молодое поколение, несмотря на бесспорную талантливость, не могло себя прокормить. Было ли причиной техническое совершенство или просто проявление чистого гения, никто сказать не мог, но фотографии Райли выделялись на фоне остальных.