Ночь вампиров
Шрифт:
На громыхающем разболтанном трамвае они добрались до конца маршрута и двинулись пешком по заросшей гусиной травкой окраинной улице. Дошли до аккуратного зеленого дома, прятавшегося в глубине яблоневого сада. Топорок открыл калитку, просунув руку в круглую, обтертую по краям до блеска дырку. Широким жестом показал дорогу:
— Пр'oшу! — Он сделал ударение на польский манер — на первом слоге.
Миновали ухоженный дворик, засаженный цветами, подошли к крыльцу.
— Тимофей Васильевич! —
На крыльцо вышел Клыков в тапочках на босу ногу, в потрепанных брюках и майке-сеточке.
— Вот, нашел мастера. Он знает толк в газовых плитках…
Елизаров понял: словесный камуфляж предназначен для соседей. Мало ли кто там, за забором…
— Проходите.
Клыков посторонился, пропуская гостя в дом. Когда Елизаров скрылся за дверью, быстро спросил у Топорка:
— Где отыскал?
— Ахметка Мухамедшин показал, чистильщик. Он у него сотню патронов купил.
— Пойдет, — согласился Клыков и, войдя в дом следом за гостем, спросил шутливо: — Как там наша несокрушимая и легендарная?
— Приватизируется, — усмехнулся Елизаров.
— Как это? — не понял Топорок.
— Вон вы автомат купили, — сказал Елизаров. — Другие достают гранаты, пушки…
— Автомат еще не купили, — вздохнул Клыков. — Собираемся, да где взять? Десять кусков выложил бы с ходу.
Елизаров посмотрел на него с интересом.
— Вы серьезно?
— Почему нет?
— Могу попытаться..
— Э-э… Пытаться не надо. В таком деле либо говорят «да», либо «нет». И давай забудем об этом. Я ничего не слыхал, ты — не говорил.
— За десять я достану. Точняк, — сказал Елизаров. — Если только вы серьезно.
— Ромка! — крикнул Клыков. — Выдь сюда! Где ты там прячешься? У нас гость.
Из соседней комнаты, раздвинув бахромчатую портьеру, выплыла молодая женщина. Она была удивительно красивой и яркой: округлый мягкий овал лица, точеный носик, чувственные сочные губы, нежный золотистый пушок над ними. Голубые глаза под черными стрелками бровей светились лукавостью и озорством. На ней было платье в обтяжку, скроенное так, что красивые полные ноги были видны почти целиком.
Елизаров облизал губы, чувствуя, как один ее взгляд обдал его сухим жаром желаний.
— Знакомьтесь, — сказал Клыков. — Моя племянница, Ромелла. В жизни — просто Ромка.
— Алексей, — Елизаров щелкнул каблуками и, как конь, мотнул головой. — Рад познакомиться.
— А вы кавалер, — сказала Ромка и улыбнулась.
— Займи гостя, — предложил Клыков. — На стол собери. А мы с Володей сбегаем к Зотову на часик. Дело есть. Ты нас, сержант, дождешься?
— Дождется, — ответила за гостя Ромка и озорно ему подмигнула. — Верно, Алексей?
Когда во дворе раздался гул заведшегося мотора, Ромка
— Садитесь, Алеша. В ногах правды нет.
Он послушно сел. Она пристроилась рядом, сказала высоким грудным голосом:
— Вы мне понравились, Алеша. А я вам?
Елизаров проглотил слюну, не зная, как лучше ответить.
— Ой, застеснялся! — сказала Ромка и засмеялась, открыв ровные белые зубы. — У вас в лесу девушек нет? Тогда можешь меня потрогать. Я живая.
Елизаров глупо улыбнулся.
— Боишься?
Глаза ее задорно сверкнули.
Елизаров, все так же глупо улыбаясь, положил руку на ее плечо. Ромка не шевельнулась. Тогда он обнял ее и потянул к себе. Она, не сопротивляясь, прильнула к нему горячим тяжелым телом, глубоко задышала, чуть постанывая, как голубица, которую на горячей солнечной крыше обхаживает настойчивый сизарь. Елизаров слегка растерялся.
— Ты что?
— Хочу, — сказала Ромка жарким шепотом, нежно касаясь его уха губами. — Тебя хочу…
Все произошло быстро, как в американском кино. В самых смелых мечтах Елизаров не доходил до такого…
Под окнами загудела машина. Громко топая, в комнату вошли Клыков и Топорок. Клыков пристально взглянул на парочку и понимающе усмехнулся.
— Уже поладили, как я вижу? А ты хват, сержант! Хват!
Он прошел к буфету, достал оттуда початую бутылку коньяка, рюмки. Вернулся к столу, налил всем. Предложил:
— Выпьем, голубки? Давно я не видел Ромку такой счастливой…
— Он хороший, дядя Тимофей. Ты на него не сердись, — пропела Ромелла.
— Тебе нравится, значит, все. Я тебе не парторг, не судья…
Елизаров было потянулся к рюмке, но тут же убрал руку.
— Нет, я не буду.
— Что так? — спросил Клыков, нахмурившись. — Обижаешь.
— Мне пора в гарнизон. Неприятности будут.
— Быстро пьянеешь?
— Нет, но запах…
— Молодец, — похвалил Клыков. — Сам был рядовым. Знаю порядок. Теперь насчет газовой плитки. Считай — договорились. Только чтобы все тип-топ. Достанешь — деньги твои. Погоришь — ни я, ни Ромка тебя, милок, в глаза не видели. Сечешь?
— Все будет чисто.
— Посмотрим, посмотрим…
Распрощавшись с сержантом — к трамвайной остановке его провожал Топорок, — Клыков взял Ромку за руку выше локтя, крепко сжал пальцы и притянул в себе.
— Ты теперь, красавица, к гостинице ни на шаг. Будешь кувыркаться только с сержантом. Заметят тебя там — пеняй на себя. Наташку помнишь? Так вот, рядом с ней тебя и похоронят.
— Как же мне жить теперь? — спросила Ромка плаксиво.
— А так. Гроши я дам. Что касается мужиков, повторяю — останется один Елизар.