Ночи Виллджамура
Шрифт:
Стук в дверь.
Сначала она решила не открывать. Может быть, если она останется сидеть здесь, у окна, наедине со своими воспоминаниями, то про нее забудут и этот день так и не начнется. Стоит ей встать, и события покатятся, цепляясь одно за другое, и в конце концов приведут к тому, что ее объявят полновластной владычицей Джамурской империи. А ведь можно просто сидеть и смотреть в окно, на город, на завораживающее кружение снежинок.
Нетрудно понять, отчего ее отец сошел с ума.
– Рика, ты не спишь? Это я, Эйр.
– Одну минуту. – Рика встала, чтобы впустить сестру, радуясь,
Эйр прошла прямо на середину комнаты, за ней шлейфом тянулся пряный аромат духов. Ее платье соответствовало последней, возмутительной моде – красное, со стоячим воротником и черными рукавами, – волосы блестели от масла, а лицо было накрашено так, как Рика еще никогда ни у кого не видела. На ее груди красовалась искусственная роза тундры.
– Ты еще даже не одета, – заметила Эйр.
– Нет, не одета, – вздохнула Рика. – Я сидела смотрела, как падает снег, и думала.
– Успеешь еще. Говорят, снег будет лежать десятилетиями, так что мы все ослепнем от его белизны. Ночные гвардейцы и Совет уже в сборе, и все главные семьи прибыли.
– Дай мне еще немножко времени, прежде чем идти туда, – попросила Рика. – Даже и не знаю, как я со всем этим справлюсь, когда они такой шум подняли. Как вообще можно что-то сделать, когда столько людей путается у тебя под ногами?
– Понятия не имею, – отозвалась Эйр, лежа поперек подоконника. – Забавно все же, когда вокруг нас разводят такую суету иногда.
Рика улыбнулась:
– Испорченная девчонка – вот ты кто.
– Хватит… ты прямо как Рандур.
– Кто такой Рандур? – удивилась Рика.
– Никто. – И Эйр взволнованно сжала руки в кулачки.
– Вот как. – Рика на шаг приблизилась к сестре. – Уж не тот ли молоденький петушок, который фланирует по здешним коридорам, флиртуя со всеми дамами напропалую? Я его тоже заметила. Только не говори, что и ты пала жертвой его чар, – это так банально.
Эйр засмеялась:
– Ты же едва приехала, как ты можешь думать так обо мне? Нет, меня тошнит, когда приходится танцевать с ним.
– А, так ты с ним знакома? И часто тебе приходится выносить приступы тошноты? – Рика сложила на груди руки.
– Он просто мой учитель.
– И что, от него есть прок? – поинтересовалась Рика.
– По крайней мере, он думает, что есть.
– Собой-то он, разумеется, красавец, – добавила Рика, вызывая сестру на откровенный разговор о ее столь явном пристрастии.
– Только не говори этого при нем. Уж он твоих слов не забудет и тебе не даст. И вообще, хватит о нем. – Эйр встала. – Итак, как скоро мы можем ожидать твоего блистательного появления?
– Дай мне еще пару минут. Я скоро приду.
Эйр поцеловала сестру в щеку и направилась к двери.
– Подожди, – окликнула ее Рика.
Прошло столько лет, ее маленькая сестренка уже не девочка, а привлекательная молодая женщина. Рика подошла к ней, сжала ее ладони в своих. С ней легко было быть откровенной.
– Эйр, мне так страшно, временами мне кажется, что я просто не смогу править империей. У меня сил не хватит. И опыта у меня нет…
– Рика, ты самая смелая и самая разумная из всех женщин, которых я знаю. Ты оставила наш город и уехала на край света, на богами
После короткой паузы Рика спросила:
– Тебе грустно? Оттого что он умер?
Эйр медленно высвободила свои ладони из рук сестры и положила их ей на плечи. Тепло ее объятий согрело Рику. Как трогательно, что они снова вместе. С минуту они стояли обнявшись. Потом Эйр прошептала:
– Меня огорчает лишь то, что я не испытываю ничего, кроме облегчения от его смерти, ведь теперь я наконец смогу повзрослеть и научиться ответственности.
К удивлению Рики, сотни лиц повернулись к ней, когда она вышла на балкон и встала на верхней ступеньке лестницы, ведущей вниз, а шум, который подняли все эти люди, вселял в нее тревогу. Непохоже, чтобы смерть единственного человека, которого знал весь город, прошла незамеченной.
Все, кто не носил форму, облачились в самые яркие одежды, какие могли найти. Была в Виллджамуре такая странная традиция – провожать покойника в последний путь в разноцветных нарядах. Этот обычай не оставлял места для печальных размышлений и гарантировал, что день похорон будет куда более красочным, чем обычно.
У подножия лестницы на колесном катафалке стоял деревянный гроб.
С телом ее отца.
Она знала, что должна горевать по нему, но не испытывала никаких чувств и не могла понять почему. То ли она слишком много времени провела, учась дистанцироваться от простых человеческих эмоций, и теперь не знала, что это значит – чувствовать, то ли просто радовалась смерти этого человека, который был жесток с ее матерью и не любил никого, кроме себя?
Сразу за гробом выстроились ночные гвардейцы, вернее, то, что от них осталось, – всего одиннадцать человек. Впереди них, вытянувшись во фрунт, стоял командующий Латрея, одеждой – призрак ночи, лицом – сияющий в этой ночи маяк.
За военными толклись советники, за ними – отпрыски знатных семей в ярких нарядах. Простых горожан, которых впустили в этот привилегированный район города посмотреть на столь значимое событие, набилось так много, что они стояли плечом к плечу, занимая все улицы и переулки, откуда на происходящее открывался мало-мальски приличный вид. По всему городу люди заполнили балконы, стояли на стенах, свешивались из окон бесчисленных башен. Многие махали руками Рике, и во всем городе царила атмосфера восторга. Сегодня вечером, как всегда, во всем городе пройдут представления: история жизни императора Джохинна будет повторяться вновь и вновь, пока не взойдет красное солнце. Вино и пиво будут течь рекой, люди станут танцевать. Ее ждут ночные прогулки, во время которых люди будут подходить к ней, говорить ей, как хорошо она выглядит, и соболезновать ей из-за того, в какое печальное время ей приходится идти по стопам своего отца.