Ночная дорога
Шрифт:
— Ты разве не собираешься спросить меня о чем-то?
Лекси хотела покачать головой, может быть, даже ответить: «Черт, нет», но она просто продолжала стоять.
— Она живет с отцом в старом деревянном доме на Коув-роуд. Я иногда ее вижу в городе вместе с Заком.
Лекси никак не отреагировала. В тюрьме она научилась прятать все, особенно боль.
— Она выглядит счастливой?
— Она выглядит здоровой.
Лекси кивнула.
— Хорошо. Ладно, Скот…
— Мы могли бы
Лекси вспомнила «посещения» своей мамочки: они вдвоем в комнате под надзором социального работника. А еще она помнила о тех редких днях, как боялась той женщины, что ее родила.
— Мне двадцать четыре года, я бывшая заключенная, которая в последний раз работала в кафе неполный день. Мне негде жить, и наверняка мне сейчас не получить приличной работы. Но все равно я должна добиться свидания с дочерью, снова влезть в семью Фарадеев, снова возродить ту боль, чтобы стать счастливее. Так?
— Лекси…
— Я не буду такой, как моя мать. Не стану принимать ни одного решения против интересов дочери. Вот почему завтра я отправляюсь во Флориду. Грейс достойна лучшей матери, чем я, а если я буду где-то рядом, она все равно меня полюбит. Так делают все дети: любят родителей-неудачников, и это разбивает им сердца.
— Не считай себя неудачницей. И что плохого в том, если она тебя полюбит?
— Не нужно.
Скот запыхтел, полез в карман, достал связку ключей и отделил один.
— Это ключ от моего офиса. В конференц-зале есть диванчик, а перед входом найдешь велосипед. Код 1321. Сегодня мы рано закрылись, поэтому офис в полном твоем распоряжении.
Она взяла ключ и спрятала в карман.
— Спасибо, Скот.
— Без проблем. Я верю в тебя, Лекси.
Ей бы уйти тогда же, больше ничего не говорить. Она так и хотела поступить, но вместо этого неожиданно для себя спросила:
— Зак женился?
— Нет. Он все еще учится, кажется. Жены нет. Несколько лет он жил у родителей, а потом переехал и стал жить отдельно.
— А-а…
— Что, он так и не написал?
— Несколько раз. Все письма я отсылала обратно нераспечатанными.
— Эх, Лекси, — вздохнул Скот. — Ну почему?
Она скрестила руки, стараясь отогнать прочь воспоминания об этих письмах, которые разглядывала на грубом сером одеяле, осторожно касаясь их пальцами. Но в то время она очень сердилась, переживала и вела себя ужасно. А когда прошла через все это, став сильнее, было уже поздно. Он больше не писал, а у нее не хватило смелости сделать это самой.
— Зря я тогда вас не послушала, — наконец произнесла Лекси, не смея поднять на Скота глаза.
— Да.
— Ладно. Еще раз спасибо. Пожалуй, съезжу, покатаюсь на велосипеде.
Скот пошел к входу в офис, взял велосипед и подвез к ней.
Лекси хотелось сказать ему, как много для нее значит то, что сегодня он здесь, с ней. Несколько лет она готовилась к тому, что окажется совершенно одна, когда выйдет из тюрьмы, и теперь она понимала, как это было бы тяжело.
— Не стоит благодарности, — тихо ответил он.
Она кивнула в последний раз, взяла у него велосипед и уехала.
Вскоре она уже улыбалась несмотря ни на что. Как прекрасно ощущать свободу, поворачивать, когда тебе вздумается, и ехать, куда захочется. Она никогда теперь не сможет воспринимать свободу как что-то само собой разумеющееся.
Лекси свернула к театру, увидела, что к нему сделали пристройки, потом был банк и парикмахерская, где обычно стриглась тетя Ева. Там она заметила телефонную будку, из которой позвонила Еве, переведя оплату на вызываемого абонента.
На том конце провода не сняли трубку.
Разочарованная, она снова села на велосипед и закрутила педалями.
Кафе-мороженое стояло на прежнем месте, а рядом появились новая кофейня и мастерская по ремонту компьютеров.
Подъехав к школе, она притормозила. На школьном дворе она сразу увидела новый спортивный зал. Все здесь изменилось, кроме флагштока, который по-прежнему стоял в центре, и этого было достаточно.
«Встретимся у флагштока, возле административного здания…»
Лекси налегла на педали, выехав на неровную асфальтовую дорогу, и свернула на Разберри-Хилл. В этой части редко попадались проселочные дороги и одиноко стоящие почтовые ящики, в основном здесь никто не жил. Приближался закат, небо потемнело, и не успела Лекси опомниться, как выехала на Найт-роуд. А ведь она даже не собиралась сюда сворачивать.
Вот она здесь, на крутом повороте. Следы заноса давно исчезли, но осталось сломанное дерево, его некогда розоватая сердцевина теперь почти почернела. Дерево умирало.
Лекси остановилась и чуть не свалилась с велосипеда, который с лязгом упал на землю. По обе стороны от дороги росли деревья, закрывавшие солнце.
Мемориал в честь Мии теперь пришел в упадок, видимый только тому, кто знал, что искать. Маленький белый крестик со временем стал серым и покосился. То там, то здесь в кустах валялись пустые вазы. С высокой ветки свисал старый сдувшийся шарик.
Лекси прерывисто вздохнула.
В тюрьме она несколько лет посещала специальную группу, где заключенные говорили о своей боли, об угрызениях совести. Консультант часто говорила ей, что время и тяжелый труд излечат ее. Она снова станет целой, когда сможет простить себя.