Ночная духота
Шрифт:
— Боксёрский удар в уличной драке большая глупость, — послышался за спиной ровный голос Клифа. — Интересно, как скоро срастаются пальцы у вампира? У людей это занимает месяца три.
Я не обернулась к Клифу, не сумев отвести глаз от кровавого месива под носом графа. Должно быть, один из ударов Клифа пришёлся в нос или челюсть.
— Ваша манера поначалу напомнила мне индейские игры, чему я очень удивился, но потом вы перешли на английский бокс. Для уличной же драки больше подходит карате, — продолжал спокойно Клиф, будто они расположились за столиком кафе для джентльменской беседы. — Когда нет на руках защиты, бить можно лишь прямо, и для полной силы сжимать кулак только перед самим ударом. И вы не умеете ставить защиты,
Граф не глядел ни на говорящего, ни на сына, ни на меня. Он смотрел в песок, и я на миг ощутила желание броситься к нему и хоть кофтой утереть кровь. Будто спасаясь от меня, он быстро встал, но тут же со стоном закашлялся. Должно быть, получил удар не только в челюсть. Припадая на ногу, граф направился к океану и, ступив в полосу убегающей волны, не остановился, чтобы умыться, а направился на встречу новой.
— Мне очень жаль, — сказал Клиф, обращаясь на этот раз к Лорану. — Но я предупреждал его не трогать Джа… Кэтрин.
Я резко обернулась, желая отыскать на Клифе след кулаков графа. Но лицо байкера оставалось абсолютно чистым, и даже с плеч почти сошли следы пальцев противника. Захотелось плюнуть ему в лицо, но во рту пересохло, и я даже не смогла выдавить из себя и звука, чтобы заменить им ругательство.
— Отец ничего не делал, — буркнул Лоран в ответ, подбирая к лицу ноги, будто желал спрятать в них своё лунное лицо. — Она тебя испугалась. Это была её прежняя паническая атака. Поверь мне.
— Не спорю. Твой отец вернул ей страх передо мной, но он всё равно ничего не сможет сделать до завтра. А если посмеет предпринять ещё хоть одну попытку украсть её у меня, можешь забыть о моём обещании. Я и слова не замолвлю о тебе перед Габриэлем. Ищи помощи у своего убийцы. Мне даже создателем не назвать эту тварь. Ты жалок и подл, Лоран. Каким же дураком я был, когда поверил тебе на слово, забыв, что слово европейца ничего не стоит, а извращенца и маньяка тем более. Лучше бы ты умер тогда в парижской подворотне, потому что ты зелен не только снаружи, но и внутри — ты сгнил, как твоя душа, монстр!
— А кем был ты, подсунув мне женскую кровь? Не убийцей?
— Ах, вот как! — Клиф даже растерянно тряхнул чёлкой. — Ты всю эту неделю считал меня своим убийцей и потому натравил на меня отца, потому что сам ты бессильное чудовище и баба, которой даже мужики брезгуют. Дерьмо! — Клиф было расхохотался, но тут же осёкся, обхватив себя руками, будто защищаясь от собственных слов. — Ты не смеешь обвинять меня в подлости. Я не подсовывал тебе ничего. Это была твоя дурная игра и твоя ошибка. Да, индейцы тоже любят играть, но никогда не ставят на кон жизнь. Но я сумею забыть брошенные мне обвинения, как слова инфантильной дуры. Если даже после того, что вы сотворили с ней, — и Клиф ткнул в меня пальцем, — я был готов помочь тебе из жалости и потому что не кидаюсь обещаниями, как некоторые, так и сейчас ещё могу помочь тебе выкарабкаться из дерьма, куда опустил тебя твой любящий отец, — Клиф сплюнул в сторону океана. — Только не потому, что ты мне симпатичен, а потому, что индейцы научили меня любить людей. Но если он даже мысленно тронет её, я не только не помогу тебе, я уничтожу его. Ты прекрасно знаешь, как сильна семья у индейцев, и обида одного становится обидой всех, а против племени ему не выстоять. Можешь предупредить его. Хотя ты больше трясёшься о себе. Ну так на кону твоя зелень. Никто, кроме Габриэля, тебе не поможет хоть немного стать похожим на человека, — И тут Клиф взглянул на меня, да так быстро, что я не успела спрятать глаза. — Иди ко мне, Джанет.
Голос байкера дрожал перетянутой струной. Его дрожь передалась моему телу, и колени разогнулись. Я из последних сил дёрнула губами, растягивая их в улыбку, и язык будто сам щёлкнул хриплым смехом. Протянутая ко мне рука упала,
— Назад!
Я не признала голос графа, уверенная, что это Клиф поспешил за мной, но, должно быть, ему потребовалось время, чтобы избавиться от электрошока моей улыбки. Парижанин, по пояс укрытый разбившейся о него волной, обернулся ко мне, выставив вперёд руки. Неужто гонит? Неужто отдаёт Клифу?
— Вода ледяная! — крикнул граф в оправдание, почувствовав рассечённой губой пощёчину моей мысли. — Беги на сухой песок!
Но волна уже дошла мне до колен, забралась в полные песка и по случайности оставшиеся на ногах балетки и потянула за собой. Я добежала до графа, не почувствовав обжигающего холода ночного океана. Распухшая губа приковала мой взгляд: крови не осталось, только корка выглядела слишком тонкой.
— Ваши пальцы…
На костяшках темнела кровь, а мизинец на все сорок пять градусов отклонился в сторону.
— Я не первый раз дерусь из-за женщины, а вот за тебя мужчина дерётся впервые, — усмехнулся граф, и холод улыбки превзошёл океанскую воду.
— Я всё проспала, — сказала я сквозь подступавшие слёзы так зло, как только могла, проклиная себя, что побежала не к парковке за машиной, а в океан к потешающемуся надо мной вампиру.
— Улыбнись мне, как только что улыбнулась Клифу.
Я не желала продолжать игру с этим французом и потому отвернулась, но в ту же секунду граф схватил меня здоровой рукой за локоть и развернул к себе.
— Твои верные действия дороже любых благодарностей, — сказал он, приближая ко мне распухшие губы, окончательно лишившие его лицо притягательности. Только от него не хотелось отвернуться, как недавно от красавца Клифа. — Идёт высокая волна. Сумей устоять перед стихией. Напряги все силы.
Его рука продолжала удерживать мою.
— С вашей помощью? — скосила я глаза на его сомкнутые пальцы.
— Нет, сама, — сказал он скрипучим то ли от боли, то ли злости голосом. — Я достаточно побился за тебя сегодня. Вы с Лораном слишком дорогой ценой мне обходитесь, не находишь?
И граф потряс перед моим носом сломанным пальцем.
— Но ведь рука срастётся? — заволновалась я.
— Надеюсь, а то останется вечной памятью о тебе, а я в среду хочу забыть о твоём существовании. И забуду, когда в аэропорту ты повернёшь ключик в замке моего гроба.
— Вы верите в победу?
— Я верю в тебя. Я не сумел справиться с Клифом, — и тут же добавил со смехом. — Я же не учился у японцев искусству карате.
Граф отпустил мою руку, и я с ужасом уставилась на белый барашек волны. Теперь я начала ощущать холод, который пробудил во мне страх ожидания. И вот волна накрыла меня с головой, зашумела в ушах, но не отхлынула, как должна была, а осталась висеть над головой. Я принялась судорожно махать руками, пытаясь остановить падение, а когда уперлась в острый песок дна, поняла, что меня придавило телом графа. Мы оба барахтались под водой, но если ему это ничем не грозило, то я уже ощущала странные побулькивания в груди, потому что машинально открывала рот в поисках воздуха. Вода тащила меня в сторону, но не могла высвободить из-под ноги графа. В шумящей голове успела вспыхнуть сцена в бассейне — неужели он вновь меня топит?!
Из последних сил я рванулась в сторону, глотнула воздух и рухнула на мокрый песок, когда последняя волна наконец схлынула. Граф стоял на коленях чуть поодаль, но рассмотреть его я не успела, потому что дыхание вновь перекрыла подкатившая к горлу солёная вода. Я долго и безуспешно пыталась выплюнуть её вместе с соплями, но та продолжала клокотать в груди, а потом неожиданно хлынула и ртом, и носом, безжалостно раздирая слизистую. Я вдавливала растопыренные пальцы в мокрый песок, содрогаясь всем телом, и нисколько не заботилась о надвигающейся на меня новой волне, пока не оказалась в воздухе, прижатой к груди Клифа.