Ночная Фурия. Первый Акт
Шрифт:
Я говорю в нос:
– Я Рейчел. И мне пятнадцать.
Хайк качает головой.
– Разве твои родители не говорили тебе, что нельзя садиться с мальчиками в машину? Я пожимаю плечами и шепчу:
– У меня нет родителей.
Если бы я моргнула, я бы не заметила, как его лицо освещается на какую-то микросекунду.
Он быстро прячет свое выражение лица и бормочет:
– Давай, доставим тебя домой, – затем идет к грузовику. А я практически вприпрыжку бегу к его грузовику.
Давай сделаем это.
Когда мы оба в
– Куда мы направляемся?
– Гринвуд.
Хайк сощуривает глаза:
– Гринвуд? Какого черта ты оказалась здесь? Он ведь далеко отсюда.
Протягиваю руку и сжимаю в кулаке ремень безопасности, и шепчу извиняющимся тоном:
– Мне очень жаль. Я знаю это далеко, – я замолкаю, а потом спрашиваю напугано. – Вы теперь не отвезете меня домой?
Хайк вздыхает, и я понимаю, что игра началась:
– Я отвезу тебя домой, Рейчел. Я сказал, и я сделаю это.
Но?
– Но мне просто любопытно, – бинго. – Почему ты не поцеловала мальчика сегодня? Поцелуй – это такая мелочь. Это ничего не значит. Почему ты просто не сделала это? – он ухмыляется. – Тебе, возможно, понравилось бы.
Я так близка к тому, чтобы прикончить этого ублюдка прямо сейчас.
Вместо этого я прикусываю губу и смотрю на него из-под ресниц:
– Я хотела. Я просто не знала как.
Хайк смотрит вверх, и я уверена, он думает, что сорвал несовершеннолетний куш. Я рада, что он так чувствует. Посмотрим, как он будет чувствовать себя минут так через десять.
Он опускает лицо и смотрит прямо вперед:
– Я могу показать тебе, – он наблюдает за мной краем глаза. – В этом нет ничего такого. Это легко.
Я морщу лоб:
– Я не знаю...
Хайк поднимает руки, словно он сдается.
– Один поцелуй. Потом, если ты захочешь остановиться, мы остановимся, – он кладет руку на сердце. – Клянусь.
Я смотрю на него, размышляя.
– Один поцелуй? Потом отвезете меня домой?
Хайк дергает головой:
– Если это то, чего ты хочешь.
Я вскидываю руки и смотрю на коленки.
– Хорошо.
Это та часть, которой я боюсь.
Знаю, что Марко и Кларк слушают нас.
Хайк опускается ниже на сидении и приближается к моей стороне, прежде чем я могу сделать вдох. Смотрю на него широко распахнутыми глазами и шепчу:
– Я не знаю что делать, – он гладит меня по щеке и наклоняется ближе:
– Я покажу тебе.
Я потрясена своей реакцией на эту небольшую игру. Я, кажется, возбуждаюсь.
Он опускает свое лицо к моему, пока наши губы не соприкасаются, и он говорит напротив них тихо:
– Ты просто прижимаешь свои губы к моим и целуешь меня. Делай как я, детка. Мы начнем медленно.
Потом мы целуемся. И чтоб меня, я должна сжать ноги вместе. Сильно. Я чрезвычайно возбуждена.
Он нежно целует мои губы, держит руки при себе, используя только губы. Отстраняясь, он говорит:
– Ну как?
Я моргаю:
– Приятно.
Он ухмыляется:
– Еще?
Кивая, я двигаюсь, чтобы встретить его на полпути. В этот раз, когда его губы встречаются с моими, я стону и слышу, как Хайк рычит:
– Черт. Ты готова уже.
Его язык проскальзывает в мой рот, и машинально я поднимаю руки, чтобы взять в ладошки его щеки, прижимаюсь к нему грудью. Его руки обнимают меня. Я поднимаю ногу, чтобы положить ее на его бедро, делаю это специально, так он может мельком увидеть мои белые трусики.
Наши поцелуи за секунду превращаются из нежных в развратные. Он дошел до нужного состояния, я знаю это.
Он прикусывает мою нижнюю губу, и я начинаю тереться об его бедро. Его громкий стон заполняет кабину, и потом он усаживает меня на свои колени, мои ноги раздвинуты. Все еще целуя, он хватается за мою попу и прижимает меня к нему, трется своей промежностью о мою.
Стон, который я выпускаю, слишком настоящий. Мои соски напряжены, и я близка к оргазму.
Он отстраняется от меня и наблюдает за мной едва приоткрытыми глазами:
– Ты когда-нибудь трогала себя раньше?
Мои глаза расширяются, я не отвечаю.
Он еще немного трется об меня:
– Не стесняйся. Я хочу, чтобы ты кончила. Ты прежде испытывала оргазм, детка? – я энергично качаю головой, и он усмехается. – Хорошо. Я рад, что буду твоим первым.
Его бедра начинают вращаться, и его покрытая джинсой выпуклость трется об мое волшебное местечко. Мои глаза закатываются.
– Да, – с каждым вращением, он притягивает меня все глубже на себя, вызывая соприкосновение. Вызывая реакцию.
Он получает ее.
Мое сердце бешено колотится. Дыхание становится тяжелым, глаза резко распахиваются, когда моя сердцевина сжимается. Затем, конец.
Я взбрыкиваю, прижимаясь промежностью прямо к нему. Я дергаюсь, пульсирую, освобождаясь, и стону:
– О, боже.
Когда я начинаю выплывать из моего удовольствия, я уже даже не сомневаюсь.
Смотря в глаза Хайку, дотягиваюсь рукой до своей темно-синей спортивной сумки и вытаскиваю оружие, которое выбрала на сегодняшний вечер. Его тело дергается, когда он видит это. Его глаза шокировано расширяются.
– Что, мать твою, это?
– Охотничий нож, – отвечаю я автоматически, держа в руке десятидюймовое зазубренное лезвие перед своим лицом.
Хайк с трудом сглатывает:
– Зачем он тебе?
Все еще сижу на его коленях, откидываюсь назад на приборную панель и устраиваюсь удобнее.
– У тебя есть дурная привычка, Трентон, – я наблюдаю, как его шокированное выражение лица превращается в чистый страх. Я качаю головой и продолжаю объяснение. – Почему ты не мог оставить тех девочек в покое? Они не хотели тебя, ты вынуждал их, – мои брови ползут наверх: – А это крайне непозволительно, мистер Хайк.