Ночная катастрофа
Шрифт:
— В таком случае я не стану с вами разговаривать.
Похоже, то обстоятельство, что разговор сразу же зашел в тупик, вызвало у него раздражение и досаду. Посмотрев на меня в упор, он коротко сказал:
— Мисс Мэйфилд.
Вообще-то мою жену обычно называли миссис Мэйфилд или специальным агентом Мэйфилд — да еще, очень редко, миссис Кори, но этому парню вовсе не обязательно об этом знать. Определенно он из военных. Возможно, офицер. Специальному агенту Мэйфилд не откажешь в умении выбирать надежных свидетелей.
Я
— Я был свидетелем событий 17 июля 1996 года. Но вам об этом наверняка известно.
Я согласно кивнул.
— Хотите выйти на улицу или предпочитаете остаться здесь? — спросил он.
— Давайте останемся. Присядем.
Он пододвинул к столу вертящееся кресло на колесиках, опустился в него и спросил:
— С чего мне начать?
Я уселся за стол, окинул его оценивающим взглядом и сказал:
— Для начала расскажите мне немного о себе, мистер Спрак.
— Ну хорошо. В прошлом я морской офицер, летчик, учился в Аннаполисе, вышел в отставку в звании капитана. В свое время летал на самолетах типа Ф-4 «Фантом», базировавшихся на авианосцах. В период с 1969 по 1972 год совершил более ста пятнадцати боевых вылетов над территорией Северного Вьетнама.
Я сразу же его перебил:
— Значит, вы представляете себе, как выглядит пиротехническое устройство, запущенное в сумерках над водной поверхностью?
— Думаю, что да.
— Так как же выглядело то, что вы видели 17 июля 1996 года?
Он посмотрел сквозь огромное окно в сторону океана, потом сказал:
— Я тогда управлял маленькой одноместной парусной лодкой, которая у нас называется «луна-рыба». Каждую среду вечером мы устраиваем в заливе гонки…
— Извините, «мы» — это кто?
— Члены уэстгемптонского яхт-клуба, штаб-квартира которого расположена на берегу залива Моричес-Бей. Ну так вот, соревнования закончились около восьми вечера, и наши парни повернули на базу, чтобы не опоздать на барбекю. Но я направился по проливу Моричес-Инлет в открытое море.
— Почему?
— Море было удивительно спокойным, скорость ветра достигала шести узлов. Такие идеальные условия бывают крайне редко, и я решил воспользоваться благоприятной погодой, чтобы попробовать выйти в океан. Я взял курс на запад, держась побережья Файр-Айленда напротив заповедника Смит-Пойнт.
— Вынужден вас прервать. То, что вы мне сейчас рассказываете, общеизвестно?
— Я рассказал об этом людям из ФБР, а стал ли мой рассказ достоянием общественности или нет, не знаю.
— Делали ли вы какие-либо публичные заявления на этот счет после беседы с агентами ФБР?
— Нет. — Он выдержал паузу и добавил: — Меня попросили молчать.
— Кто попросил?
— Агент, который опрашивал меня первым. А потом и другие агенты, беседовавшие со мной на эту же тему.
— Понятно. И кто же опрашивал вас первым?
— Ваша жена.
В то время Кейт еще не была моей женой,
— Продолжайте, пожалуйста.
Он снова посмотрел в окно на океан и продолжал:
— Итак, я находился в лодке и проверял парус. Когда плаваешь на таком судне, приходится постоянно следить за снастями. Океан был спокойным, и я наслаждался прогулкой. Закат в этих широтах наступает в двадцать двадцать одну, но ВСМ — вечерние сумерки на море, как говорят на флоте, — сгущаются только в двадцать сорок пять. Я посмотрел на свой электронный морской хронометр со светящимся циферблатом. Было двадцать часов тридцать минут пятнадцать секунд. Я решил, что пора поворачивать, так как хотел вернуться в пролив до наступления полной темноты.
Капитан Спрак замолчал, его взгляд стал задумчивым. Я решил не торопить его, дать возможность поразмышлять. Примерно через минуту он заговорил снова:
— Потом я опять взглянул на парус, но тут мое внимание привлекло некое явление в юго-восточной части горизонта. Это был поднимавшийся в небо из-за линии горизонта яркий огненный столб, имевший красно-оранжевый оттенок.
— Вы слышали какие-нибудь звуки?
— Абсолютно никаких. Приглядевшись к светящемуся объекту, я пришел к выводу, что он движется в северо-восточном направлении. Другими словами, он поднимался не вертикально, а отклонялся в сторону побережья, я бы даже сказал, отчасти в мою сторону. Он поднимался под довольно большим углом — возможно, от тридцати пяти до сорока градусов, — быстро набирая скорость. Последнее, впрочем, утверждать не берусь, так как никаких ориентиров, на которых я мог бы основываться, выдвигая эту гипотезу, у меня не было. Но если бы мне предложили определить скорость объекта, я бы сказал, что она достигала ста узлов…
— Вы определили и просчитали все это… хм… за сколько секунд? — спросил я.
— Секунды за три. Когда сидишь в кабине истребителя-бомбардировщика, соображать приходится быстро.
Я сосчитал в уме до трех и подумал, что это куда больше, чем бывает в твоем распоряжении, когда пытаешься уклониться от выпущенной в тебя пули.
Капитан Спрак добавил:
— Я уже говорил агентам ФБР и повторю еще раз, что это весьма приблизительные данные. Слишком много неизвестных: из какой точки стартовал объект, какого он был происхождения, какие имел размеры и на каком расстоянии от меня находился.
— Значит, вам неизвестно точно, что именно вы видели?
— Я-то знаю, что видел. — Спрак окинул взглядом темный океан за окном и сказал: — Я в своей жизни повидал достаточно зенитных ракет, летевших с земли к моему самолету и самолетам моих товарищей, чтобы до конца дней запомнить, как все это выглядит. — Тут он сдержанно улыбнулся и добавил: — Когда они движутся в твою сторону, то кажутся больше и ближе к твоему самолету, чем на самом деле. В таких случаях все надо делить на два.