Ночная няня и кошачья магия
Шрифт:
Сона брела пешком по тропинке, благо от кладбища до посёлка недалеко идти. Как добирался до дома Денька, ей было всё равно. Пусть шагает куда подальше со своим петухом! Ей о себе заботиться нужно.
Обычно магии голоса хватало на семь часов. Целых семь часов здорового сна, без кошмаров и слёз в подушку! Значит, в главной больнице проснутся часам к десяти утра. Если дознаватели приедут раньше, им придётся терпеливо ждать. Нет в природе такого средства, чтоб разбудить усыплённых Соной.
Разве что чёрный петух?
Что
Сона зевнула, потёрла глаза. Длинная выдалась ночка.
Она скрипнула калиткой, пробралась в дом, осторожно, чтобы не разбудить маму. Мама очень не любит садиться за руль после бессонной ночи, а ей ехать в светомобиле на другой конец Альхенгофа. В отличие от семьи Ландер, мама не выступала на сцене. Зато лихо продавала дома и ходила в любимицах у начальства. Только бы мама успела уехать до прихода ищеек из Канцелярии!
Сона тихонько разделась, скинула в стирку халат из сумки. Вымылась с апельсиновым мылом, обернула волосы полотенцем.
Жаль, что себе не прикажешь: спи! Сона достала таблетки из шкафчика, запила холодным компотом. Одно хорошо: с сорванным голосом можно есть мороженное и пить газировку. Прямо из холодильника! Нет уж, хватит сегодня про холодильник…
Сквозь сон она слышала, как встала мама, как что-то скворчало на кухне, и запахи плыли по всему дому, жареных яиц и кофе. Потом мама хлопнула дверью, загудел мотор светомобиля… И Соната уплыла из реальности, слушая майское утро, как величайшую симфонию мира.
Разбудил её настойчивый звон. Неужели пора вставать в школу?
Сона с трудом открыла глаза. И тотчас же их закрыла.
В её спальне сидел незнакомый мужчина! С котелком на голове, в чёрном сюртуке, из-под которого зеленела потрясающего цвета жилетка!
И этот незнакомец держал в руке палку, издававшую мерзкий звон.
– Соната Ландер! – позвал визитёр. – Сколько ты выпила таблеток, Соната?
– Не помню, – просипела Сона. После сна её голос совсем не звучал.
– А зачем ты их выпила, девочка?
– Я хочу спать, – простонала Соната. – Уходите, откуда вы здесь взялись? Мне было страшно, я плакала…
– Поэтому ты убежала? Из больничного морга, помнишь? Даже оставила велосипед.
Сон неохотно сдавал позиции. Соната посмотрела на будильник на столике: ей дали отдохнуть всего два часа. Не дознаватели, а палачи! Мастера изощрённой пытки!
– Кто вы такой? – спросила девочка, подтягивая одеяло к груди. Села в кровати, нахохлилась, словно больная галка.
– Меня зовут Егор Антонович, – представился визитёр. – Оденься, девочка, я отвернусь. Разговор предстоит непростой.
Это Сона и сама поняла. Но послушно встала, оделась, тем более что палка в
– Если разговор будет долгий, я хочу умыться и кофе попить, – заявила дознавателю Сона. Но спохватилась и сбавила тон, ведь жертве полагалось давить на жалость: – Я так испугалась в больнице, что совсем ничего не ела.
Егор Антонович согласно кивнул:
– Мой напарник, госпожа Ландер, прекрасно готовит яичницу. Найдётся у вас десяток яиц? Мы ведь и сами не завтракали.
В холодильнике помимо яиц отыскалась куча вкусных продуктов: помидоры, сыр и бекон, масло в хрустальной маслёнке и молоко в бидоне. Вскоре девочка и дознаватели дружно работали вилками и прихлёбывали крепкий кофе, который сварила Сона.
– Спасибо, милая барышня! – откинулся на стуле подобревший сыщик. – Если не возражаете, побеседуем на веранде. Тут у вас хорошо в посёлке: птички поют, травка, цветочки. А в столице – кругом асфальт, паромваи, светомобили. Вы когда-нибудь были в столице, Соната?
Совсем за простушку её считает?
Спокойнее, Сона, не кипятись. Простушка – это хорошая ария. Главное – взять верную ноту. Споём, господин дознаватель!
– Я когда-то жила в столице, – с сомнением протянула Сона, убирая со стола посуду, – но мало что помню об этих днях. Однажды заглянула под сцену: какие-то декорации, старые сундуки с костюмами. Пыль, паутина и темнота. Я так испугалась! Упала в обморок! Потом полгода болела, врачи, сеансы гипноза…
Они вышли на веранду и расселись в креслах.
В саду было росно и солнечно, всё сверкало бриллиантовой пылью.
– Как красиво! – восхитился Егор Антонович, указывая на тюльпаны. И добавил без перехода: – Вы ведь пели в столичном хоре, Соната. Говорили, у вас волшебный голос, сам король приходил оценить талант!
Сона изобразила смирение, сделала вид, что прячет слёзы. Дознаватель кивнул с сочувствием. Всё успел про неё разузнать!
.
– Егор, ты не глушишь, нет? – хмуро спросил второй дознаватель. Его представили, как Модеста. Просто Модеста, без отчества.
– Блокировка отключена. Как дела?
– Средний фон, – скривился Модест, копаясь в какой-то машинке, похожей на осциллограф. – Колебания незначительны.
Сона видела осциллограф в школе, на почётном месте в кабинете физики. Но школьный прибор измерял электричество, показывал амплитуды. А что пытался измерить Модест? Какие ещё колебания?
– Расскажите, что случилось в больнице, – мягко попросил Егор Антонович. – Что вас так напугало, Сона?
Соната подумала, напряглась. Как писали в городском чате, дознавателю говори только правду! Но зачем же всю, господа хорошие? Не лишайте людей работы!