Ночная Охотница

Смит Кэтрин

– Зачем вампиру пить кровь больного человека?

– Обычно мы можем обнаружить болезнь, и избежать этого. Но иногда, болезнь находится на ранней стадии, и незаметна даже для нас.

Ее темные глаза озарило понимание.

– И иногда, подобно животным, больные люди являются более легкой добычей.

Бишоп скривился. Ее высказывание было настолько базовым, хотя верно по своей сути.

– Да. И есть еще такие вампиры, которые настолько ощущают себя неловко в своей ипостаси, что питаются только отбросами общества: преступниками,

проститутками и умалишенными. Некоторые считают это милосердием, не понимая, что они отравляют себя подобным образом.

– Откуда ты это знаешь?

– Многие из нас догадались об этом, когда свирепствовала чума, стало появляться огромное количество Носферату. К сожалению уже становилось слишком поздно.

– Как же тебе удалось избежать этого?

Он не мог выдержать ее пристальный взгляд.

– Я избегал тех областей, где свирепствовала чума. Только потому, что я не мог смотреть, как смерть косит людей. И видел, во что может превратить использование зараженной крови. Я не хотел рисковать.

Она коснулась его щеки тыльной стороной ладони. Это был необычный жест утешения, который согрел его душу.

– Твой друг? Тот, о котором ты мне рассказывал?

Бишоп кивнул. Воспоминания о Дреуксе были болезненными.

– Прошло определенное время прежде, чем он понял, что с ним происходит. Изменения происходили постепенно.

– Разве его нельзя было вылечить? Если бы он снова стал пить здоровую кровь?..

Она так легко рассуждала о употреблении крови, словно это было естественным, таким же естественным, как ее недавнее отвращение к этому процессу.

– Возможно, немного раньше. Но как только вампир превращается в Носферату, обратного пути нет. Насколько мне известно.

Она казалась несколько бледной при искусственном освещении.

– Что с ним произошло?

– Однажды утром он вышел навстречу тающему солнцу. Он говорил, что не может смириться с тем, что стал еще большим монстром, чем был до этого.

Христос, мысль об этом по-прежнему причиняет боль. Как не раздражительна для него была попытка Дреукса, насколько бы не казалась ему поверхностной, он все еще оставался его братом и другом. Только, что Дреукс был там, и только сноп искр разметался на его месте - вспышка сияющего света, и он исчез.

– Он действительно стал монстром?

Бишоп кивнул.

– Он становился. Как и вампир, которого я вчера убил, он изменился, изменилась его внешность, изменилась его суть, душа и тело. Он был самым ранимым из нас, и превратился в существо готовое насытиться, отобрав жизнь у ребенка или женщины, не разбирая. Слава Богу, в нем еще остались зачатки человечности, чтобы положить конец этому.

Она смотрела на него так близко, растерянность была в ее глазах.

– Однако, тебе наверно было мучительно больно наблюдать его смерть.

Она знала его куда лучше, чем он мог предположить, что его не очень то устраивало.

– Вряд ли я когда-нибудь это позабуду.

– И потом

вы искали покровительства у церкви.

Он кивнул.

– Не понадобилось много времени, чтобы осознать, что церковь нам ничем не поможет. Я помню, как Санти говорил, что готов истощить следующего священника, который попытается "спасти" его при помощи пузырька со святой водой и кнута.

Она вздрогнула.

– Господи.

– Да. После того, как я отделился, я иногда помогаю по некоторым вопросам, связанным с церковью. Тэмпл, тоже как то с этим, связан. Только Шапель остался – ведомый чувством вины, искупать свои несуществующие грехи перед церковью.

– Ты говорил, что чаша была проклята?

– Да, наполнена сущностью Лилит. Может, было чего-то еще, чего я не знаю. Шапель - хранитель знаний, а не я.

Она улыбнулась ему - несколько гордо, как ему показалось.

– Ты - воин.

Смеясь, Бишоп обернул локон ее волос вокруг пальца.

– Другие назвали бы это иначе, но я не стану возражать, если тебе так больше нравится.

Она успокоилась, ее глаза казались, осмысливающими услышанное.

– Я была так несправедлива к тебе. Я поступила ужасно, и очень сожалею об этом.

Он выдержал ее пристальный взгляд.

– У этого были свои приятные моменты.

Румянец окрасил ее щеки, но она не отвела взгляда.

– Неужели?

В ответ он потянул ее за волосы.

– Да. Если бы ты не похитила меня, я до сих пор винил бы тебя в исчезновении своего друга, а так я узнал, что ты тут вовсе не причем.

– В его случае, это так, но были и другие, принявшие смерть от моей руки.

На ее искаженном лице отразилась боль.

– Бишоп, я не могу вернуть невинные жизни, погубленные мною...
– он остановил поток ее покаяния, прижав пальцы к ее губам.

– Не можешь. И не казнись больше. Сожалениями не поможешь делу. Прощение всегда возможно.

– И ты в это веришь?

– Верю. Иначе, я проклят за все, что совершил прежде.

Удивление смягчило черты ее лица, играя легкой улыбкой на ее губах.

– Так же, как я когда-то считала тебя монстром?

Он пожал плечами.

– Это то, во что тебе тогда было нужно верить.

– А что сейчас мне нужно ты знаешь?
– Бесенята плясали в ее глазах, когда она задала свой вопрос.

– Что?

Следующее, что осознал Бишоп, это то, что его полотенце полетело прочь и он оказался на спине, ощущая прикосновение ее обнаженного паха.

– Ты.

***

Извиваясь на нем, Марика склонила голову к теплому изгибу плеча Бишопа. В конце концов, после всего, что с ними произошло, она нуждалась в том, чтобы ощутить его силу, обволакивающую ее, проникающую в нее.

– Я могла бы укусить тебя здесь, - выдохнула она в сладостную прохладу его кожи.
– Погрузиться в твою плоть, как ты это делаешь со мною.