Ночная
Шрифт:
В комнате стало откровенно тесно. По совести, на одних только Рэвена и Эйдена с их поистине королевским размахом плеч нужно было две такие — что уж говорить про ситуацию, когда сюда набилось столько народа?
– Мы ненадолго, — виновато улыбнулась принцесса, окинув взглядом помещение, где и без нее яблоку было негде упасть. — Я очень рада, что вы не пострадали. Надеюсь, стрелка скоро найдут, и вам не придется сидеть взаперти дольше необходимого.
– А уж я-то как надеюсь, — пробормотал Рэвен, успокаивающе поглаживая по спине даму Лоран, негодующую из-за
Раинер тронул меня за плечо, без слов напоминая, что снова выпал из разговора, и я послушно отвлеклась на перевод. Эмори вежливо подождала, пока я введу храмовника в курс дела, и коротко сказала Рэвену:
– Дедушка дал добро.
Я перевела ее реплику на автомате, не включая мозги, и только по странному выражению лица Раинера поняла, о чем шла речь.
Это Эмори и Рэвену он дедушка. А нам с Раинером — Его Величество король, который одобрил готовящийся проект по контакту с Тангаррой и, заодно, вопросы астрономической оплаты за консультационные услуги.
– Кажется, отпуск можно считать законченным, — ляпнула я не на том языке.
– А это был отпуск? — с непередаваемой интонацией уточнил храмовник.
Я честно попыталась представить, как последние дни выглядели с его точки зрения — и невольно смутилась. Это я радовалась, как ребенок, возвращению домой, сестрам, звукам родной речи, утренней прогулке и знакомству с первыми лицами королевства. А он проторчал двое суток взаперти, вообще не понимая, что происходит, потом валялся с лихорадкой, терзался из-за собственного неведения, а потом словил впечатлений от языкового барьера, Нальмы и рушащихся шаблонов. Покушение на его жизнь в свете всего этого было прямо-таки вишенкой на торте.
А если учесть, что оно может быть не последним…
– Поверь, — сказал Рэвен по-тангаррски, — в такой ситуации работа — один из лучших способов сохранить рассудок. Много, много работы. Чтобы приходить домой и падать лицом в подушку, ни о чем не думая.
Раинер устало потер лицо рукой и пробормотал:
– Я знаю еще один способ, получше, но он неуместен среди женщин и детей.
Рэвен явно заинтересовался, но был вынужден отложить обсуждение известных способов сохранения рассудка, потому как лорд Эйден счел, что они с сестрой все-таки пришли не ради того, чтобы слушать разговоры, которые не в состоянии понять, и сообщил:
– Полагаю, ближайшие три дня с вами будут общаться преимущественно сотрудники Магического Противодействия, но после этого я хотел бы приступить к работе. До ближайшего заседания Совета остается полтора месяца, и подготовкой законопроекта придется заниматься в ускоренном темпе. Я принес договора. Боюсь, экземпляр для брата Раинера перевести было некому, поэтому я очень рассчитываю на ваши услуги, Эйвери. — Лорд Эйден протянул мне два договора. Мой оказался двое тоньше и большей частью сводился к требованиям о неразглашении полученной информации.
Второй договор, для Раинера, тянул на полноценное художественное сочинение, составленное так дотошно, как будто весь штат королевских юристов устроил ночное бдение, обдумывая формулировки и придираясь к каждому слову. Впрочем, если учесть, что в графе «заказчик» значился Его Величество, —
Я пообещала заняться переводом сегодня же — и только по диким глазам Раинера поняла, что на самом деле он до последнего не верил, что его условия сочтут приемлемыми. Лорд Эйден сделал вид, что ничего не заметил, и вежливо откланялся, позволив обращаться к нему в любое время, если возникнут вопросы по договорам. Леди Эмори и вовсе пообещала заглянуть завтра — просто так — но сегодня все-таки последовала за братом, оставив нас переваривать новости.
– Что ж, по крайней мере, у тебя работа уже есть, — с легкой завистью вздохнул Рэвен, поглядывая на внушительную стопку бумаги у меня в руках.
– Не переживай, у меня всегда найдется занятие для тебя, — зловеще пообещала ему дама Аино.
А дама Лоран сочла необходимым намекнуть, каким это занятие будет, и проявила недюжинный интерес к лейтенантским погонам, но тут же зевнула и потерла глаза.
– Кажется, на ближайшие пару часов — не найдется, — заметил Рэвен.
– Ты ее сначала убаюкай, — посоветовала дама Аино. — Оптимист…
А я решила, что это самый удачный момент, чтобы своевременно откланяться и не принимать участие в дежурстве над почивающей дамой Лоран, сославшись на необходимость сделать перевод договора для Раинера. Леди Аино не слишком обрадовалась, но возражать не стала — благо Рэвен подходящего предлога придумать не смог.
Поскольку новую комнату мне еще не выделили, я бесцеремонно оккупировала спальню Раинера. Храмовник как-то легко и естественно смылся следом за мной — и теперь сидел на кровати рядом со мной, ловя каждый переведенный лист. Чувствовалось, что с договорами он сталкивался нечасто, а потому зевал над текстом шире дамы Лоран, но подписывать, не читая, все же не рисковал.
Три часа спустя, заполучив очередной лист и вдумчиво уставившись поверх текста куда-то в стену, Раинер рассеянно спросил:
– Как думаешь, Рэвен еще у дамы Аино?
– Вряд ли, — честно ответила я. — А зачем он тебе? На условия договора он никак повлиять не может.
– Я и не затем, — вздохнул храмовник и отложил стопку переведенных листов.
– Читать-то будешь? — уточнила я, не дождавшись никаких пояснений.
– Завтра, — отозвался храмовник и, до хруста потянувшись, встал. Я успела отвести взгляд от его обнажившегося живота прежде, чем он заметил. — Сегодня я намерен грубо нарушить пару основных пунктов. Нет, — он остановил меня жестом, — не нужно за мной идти. Ты можешь побыть здесь, пока не решится вопрос с размещением. Я не знаю, когда вернусь.
– А как ты собрался… — я замолчала, потому как допрашивать закрывшуюся за храмовником дверь было явно непродуктивно.
Как он собрался искать Рэвена (или хотя бы выход из штаб-квартиры), не зная языка, я представляла смутно. Но навязываться не стала: в последние дни мы провели вместе достаточно времени, чтобы изрядно друг другу надоесть. Таскаться следом, как нянька за несмышленышем, я точно не собиралась. В первую очередь потому, что мне именно это и хотелось сделать.
– Обеты, — напомнила я своему отражению в зеркале на типовом шифоньере. — Ты бы им вообще не заинтересовалась, если бы не эффект запретного плода. Не твой типаж. Совсем.