Ночная
Шрифт:
«Наша сила растет, когда ради обета мы отказываемся от того, чего действительно желаем. Рано или поздно любой дружинник доходит до предела. Обычно это означает конец службы в боевом отряде».
– Почему? — удивилась я. — Да тебя сейчас выпусти против любой тучи…
Его лицо исказила какая-то странная гримаса — не то улыбка, не то оскал. А надпись отпечаталась, кажется, до последнего листа блокнота — так он давил на ручку.
«Срыв. Достигшие предела всегда нарушают обет».
– Но ты же не нарушил.
Раинер
«Ведьма-а-а…»
Да, не нарушил. Но это была заслуга алкоголя, а не его. И уж точно не моя.
– Даже если так. — Я поймала себя на желании отстраниться, отсесть подальше — и не стала себя в нем ограничивать. Раинер не возражал. — О феномене нарастания способностей известно у тебя на родине, само собой. Но Тангарра — изолированная планета. Кто мог знать об этом на Ирейе?
На этот раз он помедлил, прежде чем отвечать, — и явно сомневался, стоило ли вообще это делать. Но потом все-таки написал:
«А куда ведет портал, через который похитили леди Эмори, уже известно?»
Разумеется, я понятия не имела, но все-таки озвучила доводы Рэвена за иринейское направление. А Раинер задумчиво покачал ручкой над блокнотом и уверенно помотал головой.
«Слишком быстро все случилось. Действовал кто-то свой. Кто-то, кто знал, что я договорился о поединке с Рэвеном, леди Эмори собирается в гости к даме Аино, а обеты придают сил».
Прочитав очередную записку, я откинулась на подушку и недоверчиво хмыкнула.
– О спарринге с Рэвеном знал сам Рэвен, уборщица в тренировочном зале и дежурный по этажу. О том, что Эмори должна навестить леди Аино — лорд Эйден, секретарь принцессы, телепортист, камеристка и дежурный. А о твоих обетах — Рэвен и я. Нет ни одного человека, который был бы в курсе обо всех трех фактах одновременно… такого, о котором мы знаем. Что?
Храмовник молча указал на меня ручкой. Видя мое недоумение, обреченно вздохнул и все-таки наклонился над блокнотом.
«Обо всех трех фактах одновременно знала только ты. О спарринге тебе рассказал Рэвен, об обетах — я, а леди Эмори вчера беседовала с леди Аино прямо в коридоре, пока ты сидела над переводом в общем закутке. Они говорили по-ирейски, так что я могу только предполагать, но, скорее всего, о повторном визите принцесса предупредила именно тогда».
Беседу Эмори и Аино я не помнила, но в перевод я всегда уходила с головой — так что ничего удивительного в этом не было. В отличие от предположений храмовника.
– Намекаешь, что принцессу похитила злая ведьма? — ядовито поинтересовалась я, не найдя, что возразить.
Раинер укоризненно покачал головой, будто у него перед носом расшалился неразумный ребенок.
«Думаешь, раз ты с ним спала, то вопросов у него не возникнет?»
Вообще-то,
Только вот ночь перед похищением я провела в одиночестве, ускользнув от Рэвена и выбрав дальний угол за чертовым фикусом, который не просматривался с поста дежурного агента.
– Я здесь ни при чем! — возмущенно заявила я Раинеру — будто тот уже волок меня за решетку.
Храмовник только развел руками. Он это знал. Я это знала. А вот выбитые из колеи братья леди Эмори ни в чем уверены не были.
– Черт, — выдохнула я и откинулась на подушки, невидяще уставившись в потолок.
Не теряй голову, Бланш. Это не каратели, не бездумная толпа. Да, у следователей возникнут вопросы. Да, они будут и у Рэвена. Но у меня действительно не было никакой связи с внешним миром, кроме проверенной и официально одобренной отделом безопасности МагПро. Все, что мне грозит, — несколько допросов…
И, возможно, потеря работы. Кто захочет якшаться с бывшей подозреваемой по делу похищения Ее Высочества? Тут, между прочим, есть целых два переводчика, кровные родственники, и единственная причина, почему не привлекли их — это их нежелание отвлекаться от службы. Но если расклад изменится, и я перестану внушать доверие…
А еще господа агенты наверняка не постесняются выдернуть на допрос Юнити и Ясмайн. Как-никак принцесса пропала, важны любые свидетельства.
– Черт, — неоригинально повторила я и зажмурилась.
Самое смешное — держись я подальше от Рэвена, расклад был бы не столь безнадежен. Я выглядела бы не так подозрительно.
Но Раинеру об этом говорить определенно не стоило, так что я открыла глаза, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее — и вздрогнула от неожиданности, обнаружив его склонившимся надо мной.
Отросшая щетина на подбородке и впалых щеках, сероватый тон кожи и тени под глазами: похоже, прошлой ночью храмовник тоже не мог уснуть, и на мгновение меня кольнула совесть.
Он оказался здесь из-за меня, пытаясь защитить. Из-за меня дошел до предела, после которого станет невозможной служба в храмовой дружине.
И не спал — из-за меня.
– Прости, — тихо сказала я.
Раинер вздрогнул, словно натолкнувшись на невидимую преграду, и резко отстранился.
К счастью, Рэвен вломился мгновением позже, а не раньше, и застал ничем не примечательную картину: храмовник уже сидел в метре от меня, среди разбросанных бумаг, и держал в руках блокнот. А я на подушках… ну, я-то не спала ночью, и лейтенант об этом знал.